Прах и камень - [22]

— Довольно, — он немного брезгливо выдёргивает свою руку из её захвата и скользит дальше.

Наконец, напротив меня останавливаются его сапоги с устрашающего вида острыми шпорами, на концах которых виднеется запёкшаяся кровь. Он не щадит даже своё животное, покорное и преданное ему, проносится у меня в голове.

— Как интересно, — доносится до меня его приглушённый голос. Железные пальцы касаются подбородка и заставляют меня поднять голову вверх, смотря на него. Я, словно заворожённая, всматриваюсь в полыхающие красным точки в прорезях шлема. Но глаза нестерпимо жжёт. Я закрываю веки, чувствуя, как из-под них начинают струиться слёзы.

— Девственны все, — продолжает он, — чисты и нетронуты. Все мои невесты нетронутыми переступают порог чертогов. Но ты уже снедаема страстями. И что же мне с тобой делать, Невеста? Как твоё имя?

— Аврелия, — отвечаю я мгновенно.

— Аврелия, — медленно вторит он мне, пробуя имя на вкус, — с тобой будет интересно, Аврелия. Поднимись и подойди ко мне.

Я выполняю его приказ, отряхивая налипшие комья земли с колен, и несмело делаю пару шагов вперёд, чувствую, как он хватает меня и притягивает к себе. Металл его лат неприятно обжигает кожу, и он смеётся.

— Всем остальным — в клетку.

Его голос полон несгибаемой воли и оставшиеся Невесты послушно семенят обратно, словно ведомые его голосом. А он отходит немного назад и начинает скидывать с себя своё железное облачение, отстёгивая нарукавники и панцирь, освобождая из плена лат своё тело. Один за другим предметы с громким металлическим лязгом летят в кучу. В последнюю очередь Он снимает свой шлем и отправляет его туда же.

— Взгляни на меня, — требует Он.

Теперь его голос не звучит так гулко, а кажется гораздо более приятным и высоким. Я глубоко вдыхаю и медленно поднимаю взгляд, поражаясь увиденному. Я ожидала увидеть кого угодно: бесплотного духа или злобного монстра, уродливого демона из страшных легенд, но только не высокого, могучего мужчину с длинными чёрными волосами, разметавшимся по плечам. Смуглое лицо правильной вытянутой формы с тонкими чертами и пухлыми по-девичьи губами очень привлекательно. Только тёмные глаза под чёрными бровями блестят чересчур ярко и красноватый отсвет в глубине зрачков пугает, но он гаснет. И я ловлю себя на мысли, что это было всего лишь отражение яркого пламени костра, и ничто иное.

— Подойди ближе, Аврелия, — голос звучит вкрадчиво, опутывает мягким шелестом и заставляет сделать пару шагов навстречу ему. Он улыбается и сокращает оставшееся расстояние между нашими телами, привлекая меня к себе на грудь. Его руки обхватывают меня и прижимают к себе, а твёрдые ладони оглаживают мою спину.

— Аврелия, — протяжно повторяет он, а его голос проникает в мои уши и задевает какие-то струны внутри меня.

— А как мне тебя называть? — решаюсь задать я вопрос, и на мгновение он замирает, поражённый моими словами, наклоняет голову, улыбаясь:

— Как угодно. Господин. Князь. Рикс.

Ни одно из произнесённых им слов не является именем, как и названное последним. Рикс или Царь. Так иногда величают предводителя, желая польстить ему. Всё это не имеет значения, но мне нужно обозначить его для себя хоть как-то, потому я называю его про себя именно так, Рикс.

— Твоё тело знает, что такое мужская ласка, верно? — спрашивает Рикс, наклоняясь ко мне, жарко шепча на ухо, и задевает горячими губами нежную кожу шеи, — это чувствуется на расстоянии и манит, словно аромат экзотического цветка, которым наслаждались издали, но не решались сорвать. А я сорву.

С этими словами он накрывает полушария груди и сжимает их резко, до боли. Я охаю и пытаюсь отстраниться, но он не даёт этого сделать — перемещает одну руку на спину и вжимает стальной хваткой в себя. Его губы бродят по нежной коже шеи, и каждое прикосновение задерживается на пару мгновений дольше, чем предыдущее. Следом по коже проходится горячий язык, оставляющий на ней влажную дорожку. Меня трясёт словно от озноба, но виной тому не холод, а неприкрытая животная чувственность этих наглый касаний, их обнажённая страсть.

— Тебе понравится, Аврелия.

Рикс отрывается от шеи и выдыхает эти слова прямо мне в губы, прижимаясь к ним своими. Дёргает меня на себя и несколькими толчками языка проникает внутрь, захватывая всё пространство моего рта. Его язык молниеносно обводит губы с внутренней стороны и тут же жадно касается нёба, скользит дальше, ударяя по кончику моего языка. Его язык дразняще доходит до самой глубокой точки, едва не лишая меня возможности дышать. Затем Рикс медленно отодвигается и застывает совсем близко, удерживая меня, порочно лижет мои губы и смеётся.

— Тебе понравится, — повторяет он, осматривая меня словно собственность, отмечая взглядом натянувшуюся ткань на груди и раскрасневшееся лицо, — ты будешь стонать подо мной и умолять не прекращать до самого рассвета.

Я хочу опровергнуть его слова, но не могу ничего вымолвить, понимая, что тело дрожит, как натянутая струна и реагирует на его близость, ожидая действий с его стороны.

— Подними платье, — велит он, и мои руки послушно подтягивают ткань наверх, — держи ткань одной рукой, а второй коснись себя.