Прачка-герцогиня - [26]

Император пробормотал:

– Это писано от чистого сердца. Я рад убедиться в искреннем раскаянии генерала Мале. Но я не могу даровать ему свободу, о которой он умоляет; это послужило бы нежелательным примером. Необходимо сперва заглушить даже малейшие признаки мятежного духа в армии. Все, что я могу сделать, – обратился он к женщине, – это разрешить генералу Мале выйти из тюрьмы Сент-Пелажи; но он будет еще на некоторое время помещен в госпиталь, и таким образом его заточение будет несколько облегчено. Потом я подумаю. Ну, ты рад, ла Виолетт?

Наполеон весело обернулся к тамбурмажору; в глубине души он был доволен своим милосердием, проявленным по отношению к такому несерьезному врагу, каким оказался генерал Мале. Он уже хотел пустить лошадь легкой рысью, чтобы нагнать императрицу, когда просительница сказала:

– Ваше величество, вы только что оказали мне милость: теперь я прошу о справедливости.

Император сейчас же остановил лошадь и сказал:

– Прежде всего скажите, кто вы? Родственница генерала Мале, его жена, дочь?

– Нет, ваше величество! Спросите ла Виолетта, он скажет вам, кто я. Этому свидетелю вы можете поверить.

– Говори! – сказал император красному и смущенному тамбурмажору, сунувшему свою трость под мышку, чтобы отдать честь, приложив руку к фуражке.

– Ваше величество, – заговорил ла Виолетт, – эта женщина солдат. Она была в походе со мной… и ее звали Красавчик Сержант.

– Красавчик Сержант? Мне знакомо это имя. Подойдите сюда! Я, кажется, видел вас когда-то?

– Да, ваше величество, это было довольно давно. В Париже, в гостинице «Мец». Вы тогда очень позаботились обо мне… о нас… я хочу сказать – о Марселе, который был полковым лекарем в Валенсе и благодаря вашему покровительству был переведен в Верден…

– Марсель? Постойте, мне кажется, что это имя мне уже знакомо! Что сталось с ним?

– Ваше величество, его также арестовали вместе с генералом Мале. Он заключен в тюрьму в Гаме. Марсель никогда не был на стороне врагов вашего величества. Убедившись, что один человек, которого он считал таким же честным французом, как и самого себя, замышляет восстановить королевскую династию во Франции, он указал на этого агента графу де Прованс.

– Вы знаете имя этого агента?

– Ваше величество, его зовут маркиз де Лавиньи.

– Он не арестован?

– Он на свободе, тогда как Марсель в тюрьме.

– Я проверю и выясню все, что вы сказали мне. Но, – спросил император после минутного размышления, – кому сообщил Марсель о планах этого агента Бурбонов?

– Министру полиции, ваше величество, герцогу д'Отранту!

– Фушэ ничего не сказал мне. Он не говорил мне ни о маркизе де Лавиньи, ни об этом заговоре… Ах мошенник! Он, пожалуй, заодно с ними! – проворчал император возбужденным тоном, а затем продолжал: – Хорошо! Если дело обстоит так, как вы говорите, я подумаю и поступлю по справедливости!

После этого император, очень взволнованный, повернув лошадь, пустился в том направлении, куда уехала императрица.

Ренэ, успокоенная участием императора, воспрянула духом и сказала ла Виолетту, указывая ему на таверну, зеленая беседка которой манила отдохнуть:

– Вы, вероятно, чувствуете жажду. Пойдемте, я угощу вас.

– От бутылочки я никогда не отказываюсь, Красавчик Сержант, а сегодня, кстати, жарко, да и разговор с императором вогнал меня в краску.

– Я хочу написать моему узнику, – сказала Ренэ, – я горю желанием поделиться с ним хорошими вестями. Перевод Мале в госпиталь – уже шаг к свободе. Что касается Марселя, то император, подробно разузнав, не оставит его в тюрьме.

– Выпьем же за его освобождение и за здоровье императора! – весело сказал ла Виолетт, усаживаясь за стол в беседке вместе с Ренэ, менее печальной и даже почти улыбавшейся.

В то время как Ренэ писала Марселю, а ла Виолетт вспоминал о своих походах, опоражнивая бутылку, Наполеон ехал по парку, разыскивая свою супругу.

Он заметил свежие следы лошадиных копыт на одной из аллей, а потом следы вдруг исчезли. По примятой траве было видно, что всадники свернули с дороги, чтобы углубиться в лес.

– Странно, – проговорил про себя император, – зачем Луиза свернула с дороги? Не случилось ли чего-нибудь? Не понесла ли лошадь?

Волнуясь, он свернул в свою очередь с дороги в лес, сопровождаемый Рустаном, и, проехав немного, Увидел двух лошадей, привязанных к дереву.

Наполеон узнал скакуна императрицы, тотчас сошел с коня, так как густые ветви деревьев затрудняли дальнейшее движение, и, бросив поводья Рустану, направился в чащу.

Неподалеку находилась лужайка с простой беседкой посредине, из которой доносились звуки голосов.

Наполеон узнал резкий голос императрицы, к которому присоединился мужской баритон. Его глаза свирепо сверкнули, а рука, державшая хлыст, слегка задрожала.

В голове в одно мгновение промелькнули тысячи раздражающих, тяжелых, скорбных мыслей, в мозгу зашевелилось неопределенное подозрение, смутные догадки, ревность.

Вместо того чтобы сдержать себя, обождать, отдать себе отчет, потому что разговор лиц, находившихся в беседке, был настолько громок, что он мог слышать его, Наполеон бросился как бешеный в беседку, крича Нейппергу, стоявшему на почтительном отдалении от императрицы, которая сидела: