Позывные — «02» - [4]

— Уходи прочь, заступница! Ишь, избаловала мальчишку!

Потом Колька лежал у себя на кровати, горько всхлипывал, прижимался к сидевшей рядом матери и думал: зачем взрослые пьют эту проклятую водку, если от нее столько бед и горя.

Постоянная боязнь наказания сделала Кольку заискивающим, угодливым и злым. Он нередко обижал младших. А когда знакомился с кем-нибудь, прежде всего выяснял: «Тебя наказывают дома?» И, получив утвердительный ответ, уточнял: «Бьют?» Ему очень хотелось, чтобы всех наказывали и били, как его.

Учился он неважно. Пропускал уроки, часто опаздывал, нередко выпрашивал у учителей отметку и, получая, был доволен, когда ему это удавалось. Самым скучным занятием для Кольки было делать уроки. Когда он садился за них, его охватывало страшное уныние, а оттого, что пять раз в неделю надо было учить математику, у него появилось отвращение к этому предмету, и он, всякий раз оттягивая тот момент, когда надо было садиться за тетради или учебники, старался делать что-нибудь другое, более интересное.

Кольку очень тянуло к ребятам сильным, независимым. Его привлекали в них те черты, которые у него самого отсутствовали напрочь. А Славку Лазарева он просто боготворил. Еще с тех пор, как Славку в пятом классе прикрепили к нему для оказания помощи, Колька неотступно следовал за ним и охотно участвовал во всех его проделках. Учителя поговаривали в учительской между собой, что Хрулев — тень Лазарева.

Славка охотно давал ему списывать домашние задания, — это позволяло Кольке небезуспешно балансировать на грани между середнячком и отстающим. В свою очередь Колька платил своему другу искренней преданностью.

Особенно хорошо Колька чувствовал себя, когда они со Славкой приходили к Саше. Здесь все было интересно: и разговоры, которые они вели на взрослые темы, и, главное, Саша, который никогда не подчеркивал своего возраста и обращался к нему как к равному.

Сегодня Саша Рянский пригласил их послушать новые записи, которые, как он говорил, переписал за немалые деньги, но радость омрачилась вызовом родителей в школу.

Колька снял с газовой плиты кастрюлю, налил супу и начал есть, продолжая мучительно искать выход из создавшегося положения. Но выхода не находил, а видел все одну и ту же картину: Елена Павловна, с присущим ей достоинством, постранично листает журнал и показывает отцу Колькины «достижения».

«Черт, и зачем я убегал с математики? — моя тарелку, с тоской думал он и, вспомнив, сколько уроков пропущено, скривился, как от зубной боли. — Что же делать?» Колька, не замечая, давно уже ожесточенно тер полотенцем сухую тарелку.

«А если, — как молния пронзила его мысль, — если на время спрятать журнал?.. Тогда Елене нечем будет доказать мои прогулы.

Колька быстро собрался и помчался к Димке.

Димка возился с транзистором.

— Ты чего, к Саше идти? — спросил он. — Так ведь рано, мы на семь договорились.

— Не-е, Димка, я к тебе. Помоги. Ты же знаешь, Елена моих вызывает за математику. Представляешь, чем пахнет?

Колька многозначительно поднял указательный палец и выразительно цокнул.

— А чем я помогу? — удивился Димка.

— Давай журнал припрячем… Ну, на время… И сколько было пропусков, уже никто не узнает, — убеждал Колька.

— Да ты что? — Димка даже растерялся от такого предложения.

— Понимаешь, я бы сам увел, но на меня сразу падет подозрение. Елена тотчас заявит: «Это дело рук Хрулева, — подражая голосу учительницы, произнес он, — только ему выгодно исчезновение журнала», а на тебя никто не подумает, понял?

Димка подавленно молчал.

— Слушай, Димка, — видя, что тот не торопится соглашаться, Колька решил воздействовать на него иначе. — Можешь ты хоть раз в жизни сделать что-нибудь стоящее? Для товарища… Или вечно всего сторониться будешь?

Димка опустил голову.

— Эх ты, трус, — язвительно бросил Колька, направляясь к двери.

— Подожди… — сдавленно произнес Димка. В эти мгновения ему вдруг припомнились все обиды, которые пришлось терпеть в жизни от ребят и взрослых, и он ощутил невесть откуда взявшуюся решимость поступить так, чтобы ребята наконец изменили о нем нелестное мнение. — Надо подумать, как это лучше сделать…

* * *

Шутливо-официальный тон, каким встретил его Арслан, едва он переступил порог, не оставлял у Соснина ни малейших сомнений, что дело, которое им предстоит вести, будет головоломным. Николай хорошо изучил друга и прекрасно понимал, что за веселостью Туйчиева скрывается серьезная озабоченность. Таков уж был Арслан. Принимаясь за расследование каждого нового дела, он испытывал волнение, не покидавшее его до конца следствия: а вдруг не удастся разоблачить преступника. Он почти физически ощущал страдания потерпевших и потому рассматривал нераскрытое преступление как предательство тех, кто верил ему, надеялся на него. Ему уже давно не поручали легких дел, да и должность старшего следователя обязывала ко многому.

— Входите, входите, товарищ капитан. Вам не пристало стесняться, — пошел навстречу другу Туйчиев.

— Коль вы, товарищ майор, не стесняетесь тревожить по пустякам уголовный розыск, я тоже стесняться не буду и расположусь поудобней, — в тон ему ответил Николай, усаживаясь. — И когда только вы без нас научитесь работать? Не успеете дело получить, а уже требуете кого-нибудь в помощь.