Позывной «Волкодав» - [13]

– Вот и поквитались с немчурой за родной город! Уходим, славяне, а то «фрицы» сейчас этот дом с землей ровнять начнут, – приказал старший лейтенант Ерохин. И придержал Ракитина за плечо. – Отлично стреляешь, хладнокровно.

– Спасибо.

Командир оказался прав: как только солдаты комендантской роты отошли за развалины, послышался противный вой, который издают минометные мины на подлете. Позади взвились дымные фонтаны взрывов, засвистели осколки. Бойцы уже привычно попадали, прячась от разящей смерти. От истошного воя над головами до грохота взрывов проходит обычно пятнадцать-двадцать секунд. От этих мгновений зависит жизнь.

* * *

Гитлеровские войска теснили защитников города к окраинам. Уже был захвачен центр и Металлургический завод имени Сталина. Оккупанты стремились быстрее захватить важное промышленное предприятие и по возможности – максимально не поврежденным, чтобы снова ввести его в эксплуатацию. Но разрозненные группы попавших в окружение красноармейцев все же продолжали сопротивление. По ночам советские солдаты бросались в самоубийственные атаки, гибли с честью и тем держали в постоянном напряжении гитлеровцев.

В таких жестоких схватках особенно отличилась комендантская рота под командованием старшего лейтенанта Ерохина. Но – дорогой ценой. От подразделения осталось всего два десятка бойцов. Многие и сам командир были ранены.

В один из дней возле наспех вырытой землянки, в которой ютились остатки комендантской роты, остановилась потрепанная «полуторка». Из кузова грузовика прямо в грязь выпрыгнул щеголеватый молодой майор Госбезопасности. Вход в палатку ему преградил часовой.

– Что ж, похвально, – оценил уровень дисциплины прибывший офицер. – Я майор Кочетков. Вызовите командира. У меня для него – срочный приказ.

– Есть, товарищ майор.

* * *

Командир, старший лейтенант Ерохин, и старший сержант Ракитин как его заместитель отправились на армейском грузовике в штаб дивизии. Совещание было закрытым и довольно коротким.

– Во время отступления из Сталино, товарищи, ключевые объекты металлургического завода были заминированы. Но, по уточненным данным, сработали они не все. Две доменные печи остались невредимы. Нужно во что бы то ни стало вывести их из строя. Подготовлены четыре заряда взрывчатки. По десять килограммов каждый. Заряды закладываются в коренные желоба в основании доменных печей. По ним расплавленный чугун стекает в ковши. Если подорвать заряды, то доменная печь выйдет из строя.

– Сколько времени отводится на проведение диверсии? – спросил старший лейтенант Ерохин.

– Двое суток.

– Это невозможно! Скрытно проникнуть фактически в центр контролируемого гитлеровцами города, а потом еще и на охраняемую территорию важнейшего для них завода?! А потом еще и установить взрывчатку! – категорически заявил командир роты.

– Разрешите, товарищ майор? – вмешался в разговор Виктор Ракитин. – Какими ресурсами мы, то есть вы располагаете?

– Ресурсы – практически неограниченные. Главное – время. Через двое суток все подразделения Красной Армии отойдут от города на оборонительный рубеж по реке Миус. Город будет потерян окончательно.

– Нужны три немецких мотоцикла, форма полевой жандармерии, оружие, документы и еще – грузовик. Лучше – немецкий «Опель-Блитц», но сойдет и наша «полуторка», только чтобы кузов был с тентом.

– Что вы предлагаете, товарищ старший сержант?

– Переодеваемся немецкими полевыми жандармами, ну, там – кожаные плащи, бляхи, шлемы с очками. На трех мотоциклах с колясками, якобы конвоируем машину с важным грузом. Воспользуемся бардаком и неразберихой в городе. Мы ж ведь сами – комендантские, сойдем и за немецкую комендатуру. Нам бы человека два-три, которые бы «шпрехали» исправно и более-менее нормальные «аусвайсы».

– Будут и переводчики, и немецкие документы, – кивнул майор Кочетков. – Дальше что?

– Разгоняем грузовик и взрываем его на проходной завода – к едрене фене! Это отвлечет внимание «фрицев». Через другую проходную в это время прорываемся мы, на двух мотоциклах с зарядами взрывчатки. Прямиком к доменным печам, а там – закладываем заряды, куда надо, и рвем к чертовой матери! Воспользуемся неразберихой после диверсии и уйдем.

– Хм, звучит так, будто этот план придумал сам Павел Судоплатов![12] – одобрил майор. – Виктор Иванович, не хотите лично возглавить операцию, как ее главный разработчик?

– Никак нет, товарищ майор. У меня есть командир – это старший лейтенант Ерохин.

– Хорошо, отберите людей и переведите их сюда. А потом – обедать и отдыхать! Часа четыре я вам на сон выкроить сумею.

* * *

Лежа на жестких дощатых нарах в блиндаже, Виктор Ракитин размышлял. Что может сделать он, провалившись нежданно-негаданно сквозь бездну в шесть с лишним десятилетий? Вокруг – все другое! Нравы, привычки, даже речь людей. Даром что по-русски говорят. Хорошо еще, выручает профессиональная эрудиция студента-историка. Да и то…

Ну, да ладно. Выжить-то он тут все же сумеет. Неизменной что здесь, в 1941 году, что там – в 2016-м, остается война. Жестокая и яростная война против фашистов, нацистов, украинских националистов – бандеровцев. Что может он в этом мире, вооруженный знаниями и, что самое главное, – боевыми навыками, которые опережают время больше, чем на полстолетия? Тактическая стрельба, рукопашный бой, тактико-специальная подготовка, радиосвязь. Обобщенный опыт противопартизанской борьбы, начиная от Афгана и Чечни до, собственно, боев против бандеровцев на Донбассе. В принципе – немало!