Позывной "Венера" - [128]
Опять прилетел самолет-разведчик. На этот раз он покружил немного, сбросил две дымовые бомбы и уступил место прилетевшим на бомбежку новой цели двум истребителям-бомбардировщикам. Игра в прятки продолжалась до четырех часов пополудни. За это время еще трижды прилетали истребители-бомбардировщики, сбрасывали бомбы и уходили, уступая поле боя пехоте, которая тоже трижды, после каждого налета, атаковала высоту, но всякий раз с потерями откатывалась на исходные рубежи. Тхао Кен и его бойцы постоянно меняли место засады, подпускали штурмовиков на близкое расстояние и почти в упор расстреливали карабкавшихся по склону солдат. Во время одной из бомбежек острый осколок распорол рубашку на боку Тхао Кена, прочертил кровавую полосу на теле. К счастью, рана рана оказалась неглубокой и неопасной, и Тхао Кен поначалу не обратил на нее никакого внимания. Правда, когда он вернулся к оставшимся на высоте Голова Буйвола, его рубашка и брюки пропитались кровью. Бойцам хотелось пить, губы пересохли от напряженного боя, от голода даже подташнивало. Тут только все вспомнили, что с утра у них ни крошки еды и ни капли воды во рту не было.
В большой комнате Хоай Тяу и Чан Нонг сошлись в рукопашную с несколькими американскими офицерами. Автомат в руках Хоай Тяу стал почти бесполезным, стрелять было некогда, тем более, что можно было зацепить Чан Нонга, который с финкой в руке теснил двух здоровенных американцев. Уж в чем, в чем, а в каратэ мастера сильнее Чан Нонга не было! И на этот раз, сделав выпад в сторону, он неожиданно нанес ногой такой удар, что американец рухнул на пол. Чан Нонг кинулся ко второму офицеру, который выхватил пистолет и намеревался пустить его в ход. Короткий взмах — и финка, сверкнув словно молния, по самую рукоятку вонзилась в горло противнику. Он захрипел, выронил пистолет и стал медленно сползать по стене на пол. Почти в ту же минуту раздалась автоматная очередь, и пули прошили насквозь грудь Хоай Тяу.
И тут Хоай Тяу очнулся. Он долго осматривался вокруг, пока вдруг до его сознания не дошло, что он лежит в блиндаже. Рядом стоял Чыонг, дергал его за гимнастерку и громко звал по имени, пытаясь разбудить. Другой рукой он придерживал на лбу Хоай Тяу смоченный водой носовой платок. По лицу Хоай Тяу скатывались капли воды, тело было влажным от пота.
— Наконец-то! — обрадованно воскликнул Чыонг, увидев, что Хоай Тяу открыл глаза. — Я уж думал, что не разбужу вас. Пришлось даже держать вас, уж очень громко вы кричали во сне и пытались кого-то догнать или побить!
Хоай Тяу снова прикрыл глаза, стараясь вспомнить, что он недавно видел во сне, и только потом все понял и сразу же пришел в себя.
— Чыонг! И долго я лежу здесь?
— Нет! Но у вас температура. Правда, не очень высокая, однако одежду хоть выжимай от пота.
Хоай Тяу лежал молча. Он всегда знал, что рано или поздно старая болезнь напомнит о себе. Так и случилось. В самый напряженный момент она подкараулила его! Голову поднять не удавалось, ее будто придавили тяжелым камнем, во рту пересохло, сильно тошнило.
С самого утра Хоай Тяу думал над тем, как им быть дальше. Чан Нонг неизвестно где, и никто не знает точно, что с ним. Выонг Ван Кхием остался на базе, наверное, не успел уйти до рассвета. Вопрос о том, когда лучше нанести повторный удар по базе «Феникс», не выходил у него из головы. Казалось бы, можно не волноваться, ведь было принято решение повторный удар нанести через три дня, и командование согласилось с этим вариантом. Но очень уж заманчивым было ударить следующей же ночью, не дав врагу прийти в себя.
В блиндаж спустился Ви Ван Минь, и тут же снаружи донесся голос Хо Оаня:
— Нашел время болеть! А все из-за того, что никогда не слушаешь подчиненных, не думаешь о себе. Ничего, я вот тут притащил тебе самое лучшее средство от всех болезней, съешь — и все как рукой снимет:
— Что там у тебя от всех болезней? — улыбнулся Хоай Тяу.
— Вот, смотри, — ответил Хо Оань, выкладывая две небольшие консервные банки. — Печеночный паштет! Это твоя часть, удалось раздобыть у штурмовиков.
— А сами-то пробовали? — недоверчиво спросил Хоай Тяу.
По правде сказать, у убитых нашли только три таких банки, одну Хо Оань уже отдал своим бойцам, а остальные принес сюда, узнав, что Хоай Тяу лежит с высокой температурой. Но Хо Оань сделал вид, что уже вдоволь наелся, даже хлопнул себя по животу:
— Я уже свою часть съел, вкусно! Хорошо, что штурмовики заботятся о нашем здоровье, а то и ноги скоро переставлять будет трудно! — весело закончил он.
Хоай Тяу поднялся:
— Нужно обсудить один очень важный вопрос.
— Наверное, решил что-нибудь рассказать о прошедшей ночи? — не унимался Хо Оань.
Все уже привыкли к тому, что он всегда, даже в самые опасные минуты, не терял бодрости духа, мог пошутить и шуткой поддержать бойцов. Поэтому Хоай Тяу не отреагировал на слова командира группы, а сразу же приступил к делу:
— Я предлагаю атаку базы повторить не через три дня, а сегодня же.
Хо Оань даже вскочил с места, хлопнул себя ладонями:
— Двумя руками «за»! Я с самого начала был за такой вариант.
— Конечно, можно и сегодня, кивнув, поддержал его Ви Ван Минь. — Но надо подумать о другом: о раненых, о продуктах, да и боеприпасов не так уж много у нас осталось. Мы же с вами уже решили, что для всесторонней подготовки повторного удара по базе требуется несколько дней.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.