Позывной "Хоттабыч". Книга 2 - [38]

— Ну, есть немного. — А чего мне скрывать, посмотрю я на вас хотя бы в восемьдесят. — А что?

— А то! — Фыркнул Петров. — Что точно такие же спецы-Силовики находятся и на стороне врага. — Я думаю, что мозги наших фигурантов, по самое «небалуйся» напиханы всевозможными разрушительными блоками, которые, при попытке их снятия, выжгут к хренам половину их гребанных протухших мозгов! А то и полностью уничтожат! И ничего мы таким способом не добьемся. Поэтому, даже если таких агентов врага и берут «под белы рученьки» наши опера, то их либо пытаются завербовать, либо отправляют в Абакан, либо попросту ставят к стенке. Вариантов, в общем-то, немного.

— Хочешь попробовать сыграть с ними в «интересную игру»? — Догадался я о намерениях командира.

— Хотелось бы, — согласно кивнул оснаб. — Слишком давно они тут окопались, и слишком обширной может оказаться агентурная сеть, раз уж Вревский без особых сожалений скормил нам сегодня семерых своих «топтунов». Он ведь знал, что я наверняка их вычислю и уничтожу. И все равно… Сука! Как же он смог так измениться? Ведь когда-то же был приличным человеком, с какими-никакими зачатками совести и чести…

— А почему ты считаешь, что после вашей встречи они не залягут на дно? — поинтересовался я. — Ведь логичнее же отлежаться, пока страсти не улягутся…

— Ах да, я же тебе не сказал, — запоздало хватился оснаб, — Вревский считает, что я, подобно ему, работаю «на сторону». И что я такой же внедренный агент, как и он…

— Только работаешь на пиндосов [2], - продолжил я его мысль.

[2] В начале 21-го века слово «пиндос» стало использоваться в русском сленге как этнофолизм по отношению ко всем американцам (наряду с его производными «Пиндосия», «Пиндостан», «СШП» — «Соединённые Штаты Пиндостана»).

— На кого? — Не понял моего сленга командир.

— На Америкосов, — не вдаваясь в подробности, пояснил я. — Ну, еще и на англичан, возможно… Это, если брать только крупных игроков. А есть ведь еще и поменьше, да и частные лица не исключение. Значит, не поверил бывший сослуживец в твои патриотические чувства? В долг, честь и совесть?

— По себе всех меряет, сволочь, — кивнул оснаб. — Для него эти слова — пустой звук, сотрясение воздуха, не более. А в то, что я на службе Союзу по собственной воле — не поверит даже под страхом смерти! Я этого гада хорошо изучил!

— А, тогда это все кардинально меняет! — Наконец-то я ухватил мысль оснаба. — В его глазах ты такой же внедренный агент. Пусть и другой, доселе неизвестной ему стороны, но такой же! Тогда он не должен особо опасаться, что ты его сдашь, ведь тогда можешь провалить и свою миссию, если он в свою очередь сдаст тебя… А ведь интересная заваривается каша! Тут действительно можно «поиграть»…

— Не забывай об одном, Хоттабыч — ценным призом в этой «игре» выступает твоя тощая старая задница!

— Так он прямо-таки по мою душу такую сеть развернул? — Я даже присвистнул от удивления.

— Ага, размечтался одноглазый! — Тут же осадил меня командир. — Агентурная сеть создавалась не один год, а ты у нас здесь без году неделя. А вот мой бывший сослуживец прибыл из Рейха именно по твою душу, старичок. Гордись!

— И что ты думаешь по этому поводу? — спросил я его. — Каков расклад?

— Думаю, — произнес Петр Петрович. — Есть очень интересные варианты, но очень опасные… Но можно так сыграть, что дух захватит!

— Так чего ждем? — воодушевлённо спросил я. — Давай натянем этих фрицев по-полной, чтобы им еще лет сто вперед при воспоминаниях икалось!

— Если высшее руководство одобрит, вот тогда и похохочем! — улыбнулся оснаб, бросая взгляд на часы. — Пора нам, Хоттабыч! Товарищ Сталин ждать не любит!

— Японский городовой! — не сдерживаясь, выругался я. — Так мы опять к нему «на ковер»?

— А что, соскучится еще не успел? — усмехнулся оснаб, беря курс на Красную Площадью.

— Соскучишься тут с вами… — привычно проворчал я.

Глава 13

— Нет, нет и нет! — Отчаянно сопротивлялся безумному предложению командира Лаврентий Павлович. — Иосиф Виссарионович! — наконец воззвал он к до сих не проронившему ни слова Сталину.

Вождь невозмутимо покуривал свою любимую трубку, сидя в кресле, подвинутом к раскрытому окну.

— Это настоящее безумие! — Берия, наконец-то, «выдохся» и затих на своем месте, продолжая гипнотизировать Сталина из-под очков.

После нашего сумасшедшего автопробега по ночной Москве, мы прибыли в Кремль, где были незамедлительно допущены «к телу» Вождя. Неожиданностью не явилось и присутствие в кабинете Иосифа Виссарионовича наркома Берии, поскольку, кроме Лаврентия Павловича допуском «к делам нашим скорбным» не обладала не единая живая душа. Правда, в мою тайну были посвящены еще и Мозголомы — Капитонов с Мордовцевым и профессор Виноградов. Но перед ними стояли совсем другие задачи.

Нас быстро и с пристрастием расспросили. Берия даже пришел в неописуемый восторг, что мы с командиром, походя разоблачили доселе неуловимого «Хамелеона», ибо псевдо-Шильдкнехт, а в реалии — опытный диверсант штандартенфюрер СС Людвиг Майер, как никто другой соответствовал этому прозвищу.

В процессе доклада Берия несколько раз порывался «свалить», чтобы отдать распоряжение о немедленном задержании диверсанта или, на худой конец, о его ликвидации. Но, с молчаливого согласия хозяина кабинета, каждый раз был неуклонно остановлен оснабом. Командир буквально на пальцах разъяснил всемогущему наркому внутренних дел, отчего не стоит этого делать сейчас, а еще лучше и в ближайшее время. По крайней мере, до тех пор, пока не будет раскрыта его обширная агентурная сеть.