Позывной "Хоттабыч". Книга 1 - [36]

Глава 12

— Сердце? — переспросил я, удивленный таким ответом.

— Именно, товарищ Старик, — подтвердил Медик, — сердце! Этим самым фактом вы перечеркиваете всю предыдущую логику моих, так сказать, коллег!

— А что, у всех остальных этот источник в районе мозга расположен?

— Да, у большинства Силовиков Источник расположен именно в районе головного мозга. Еще расположение Источника изредка фиксировалось в районе спинного мозга, но такие случаи очень редки. И вообще, за все время изучения различных Источников, они ни разу не находились вне Центральной нервной системы. Ваш случай просто уникален!

— А как вы определяете местоположение этого Источника? — поинтересовался я, так, на всякий случай. Мало ли какая информация пригодится.

— Медики-Силовики его просто видят… не всё, конечно, но встречаются. В основном Медики.

— Как видят? — не успокаивался я.

— Ну, например вы, товарищ Старик, в состоянии улавливать визуально собственные Силовые конструкты?

— Конструкты? Это магию, что ль?

— Да, магию. Вот когда вы заморозили того бедолагу капитана…

— Я не хотел! — При воспоминании о том нелепом случае, на душе вновь «заскребли кошки». Я действительно не хотел, да и вообще на тот момент совершенно не разбирался в этом вопросе.

— Успокойтесь! — проникновенно произнес Виноградов. — Вас никто не обвиняет в содеянном, и не собирается обвинять в будущем! Это очень распространенная вещь, когда неопытный и необученный, да еще и не инициированный вовремя Силовик спонтанно выплескивает смертельную формулу… Да, гибнут люди… Это печально! Но это не повод изводить себя приступами самоедства!

— Да, понял я, понял, Владимир Никитич! — произнес я с тяжелым вздохом. — Чай не маленький, и на свете пожил. Товарищей боевых терял — как без этого… Но вот чтобы так… щемит у меня на душе…

— А вот в этом случае я вам ничем, уважаемый, помочь не могу, — он виновато развел руками.

— Справлюсь, Владимир Никитич, — ответил я. — Это просто на старости лет я таким сентиментальным стал. Раскис, расслабился… Ить, думал, только и помереть мне осталось… А оно, вона, как обернулось! И еще, а если я опять чего-нить незнакомое, но дюже убойное колдану?

— Не получиться, — покачал головой профессор. — Не в этом помещении, оно как раз для таких случаев и подготовлено!

А то, кто бы сомневался? Значит, я правильно вычислил: кто бы меня без страховки, да в самом Кремле на «вольных хлебах» оставил. Охрана, чай, не просто так харчи прожирает, но и отрабатывает их с лихвой.

— Фух! — облегченно выдохнул я. — Сразу дышать свободнее стало!

— Ну что же, я рад, что с вашим физическим, да и психическим состоянием все в порядке! — Улыбнулся профессор. — Сейчас вы плотно позавтракаете, а потом вами займутся наши доблестные Менталисты. А то они уже заждались…

— Прямо копытом бьют? — Ехидно прищурил я один глаз, тот, который не видит нихера.

— Бьют, — не стал скрывать Виноградов, — но, уж, извольте подождать, дорогие товарищи особисты!

— Владимир Никитич, вот прямо не нарадуюсь я на вас!

— Полноте, товарищ Старик, — отмахнулся от моих восторженных дифирамбов Виноградов, — я ж не изверг какой вас на голодный желудок в руки наших Мозголомов отдавать!

— Мне бы еще папироску выкурить… А, товарищ Виноградов? — слезно попросил я профессора.

— Курение вред! — наставительно произнес профессор общеизвестную истину.

— А некурящих нет! — Я постарался свести все в шутку. — Да и много ли мне осталось небо коптить, товарищ доктор? Думаю, что хуже мне уже не будет.

— Найду я для вас папиросы, — пообещал Виноградов, выходя из палаты.

Обещания свои он выполнил: и накормил, и напоил, и покурить принес! Целую пачку «Герцеговины Флор»! Я даже спрашивать не стал, где он её достал — ведь каждому известно, что это — любимая марка папирос товарища Сталина. Он её и папиросами курил, и трубку набивал именно этим табачком. Нет, другой табачок он тоже, нет-нет, да и покуривал: мог, не брезгуя, затянуться отечественной папироской, болгарщину тоже уважал. Одним из предпочитаемых сортов был американский Edgewood Sliced. Но самым любимым, по воспоминаниям современников, близко знавших вождя, была все-таки марка «Герцеговина Флор», изготавливаемая по специальному заказу.

В общем, выкурив с огромным удовольствием папироску на сытый желудок, я приготовился к дальнейшей, не слишком приятной во всех отношениях, экзекуции. Первым ко мне Владимир Никитич запустил моего «старого» друга и командира, еще «по той жизни» — товарища Петрова.

— Ну и как себя сегодня чувствует товарищ Старик? — полюбопытствовал оснаб, покосившись на невозмутимого профессора.

— Просто превосходно, товарищ командир! — залихватски отрапортовал я, поднявшись со стула и положив одну ладонь на плешивую макушку, а второй шутливо «отдав честь». — К любым подвигам во славу Отечества — готов!

К этому времени я уже давно выбрался из кровати, и был одет в военный френч защитного цвета без знаков различия, похожий на повседневную одежку оснаба. Правда головной убор мне так и не выдали, видимо, посчитав ненужным.

— Ну что ж, — произнес Петр Петрович, — тогда начнем! Товарищи, заходите!

В мой однокомнатный «лазарет» вошли двое сотрудников в стандартной форме Госбезопасности. Первым — целый полковник, плотный и дородный мужик, склонный к полноте, лет пятидесяти, с толстыми красными щеками, свисающими на скулы, подобно собачьим брылям. Второй — майор, наоборот — худой и бледный, словно холерная немочь или поднятый из гроба мертвец, с тусклыми запавшими в черепную коробку глазами. Вот, блин, подобралась команда, хоть картины с нее пиши! Но, руководству все виднее, если человек на своем месте и пользу государству приносит. А как там они выглядят со стороны — дело десятое.