Позволь мне согреться - [27]

Мне стало любопытно, ну и выяснить надо:

– А что тебя здесь изначально удержало, любезный?

– Не помню, – лицо призрака исказилось в мучительной гримасе страдания, – меня отравили вроде бы… здесь, в этой комнате. Было так больно… до сих пор больно. Сил нет терпеть. Отпусти ты меня, я тебя озолочу!

Я без опаски развернулась, подошла к кровати и села на краешек. Все-таки надо побеседовать, поэтому задала самый важный вопрос, но совершенно с иной подоплекой, чем думал призрак:

– Озолотишь? И каким образом?

Призрак следовал за мной как привязанный, жалкий и горемычный.

– У меня здесь схрон, – воодушевился он. Подлетел к изголовью кровати и чуть ли не наполовину нырнув в нее, горделиво и восторженно сообщил: – Золото, драгоценности, артефакты – все зде-есь, под полом. Сверху еще и обманкой-иллюзией прикрыто, чтоб нечаянно не наткнулись.

– Золото и артефакты, говоришь? – задумалась я.

– Много, много золота. И все твое теперь! Открой мне дверь на ту сторону. Отпусти меня, – волновался все сильнее призрак.

Вспомнился один случай из маминой практики, когда я еще ребенком была. Мы к папиным родителям ехали и нечаянно на одном из постоялых дворов встретили такого же несчастного… вора, который украл «штуковину» из местного храма. Древний, можно сказать родовой, привязанный к храму артефакт. В пьяной драке того воришку убили, но перед смертью он успел сунуть драгоценность в щель у стены, спрятать. Ведь никто не думает, что вот-вот отправится к праотцам, каждый себе отмеряет долгую жизнь. И уж точно никто не думает, что украденные «безделушки» имеют свою историю и способны привязать душу вора, заставить скитаться между мирами, искупая вину. Тогда мои родители нечаянно обнаружили взаимосвязь призрака с храмовым артефактом. Отпустили душу и вернули утерянное в храм. Но благодаря тому случаю, я догадалась: спрятанное у меня под кроватью сокровище и стало тем якорем, что не давал нынешнему призраку покинуть бренный мир.

Конечно, можно было бы отправить горемыку куда положено без особенных усилий. Всего одно заклятье, сложный пас рукой – и мир живых изгонит потерявшую плоть сущность. Да только мама всегда твердила, надо делать правильно, по-людски. Этак «легким» движением руки дух попадет туда, где в этот момент «шире» открыта дверь: в средоточие света или бездну мрака. Как повезет! Поэтому этот способ можно применять либо для неотложной защиты, либо для самых темных душ, полагаясь на высших и их «рулетку» удачи. Вот и пришлось мне из сочувствия к несчастному достать свой самый верный и надежный инструмент – рунический карандаш – и чертить пентаграмму упокоения. А призрак, пока я ползала по полу, в нетерпении кружил рядом и вываливал на меня кучу интригующей информации.

Оказалось, хозяин таверны по отражателю у меня на лбу и горящим фиолетовым глазам сразу смекнул, что к нему пожаловал «проклятый» медиум и выдал ключ от номера с дурной славой. То ли надеялся на дармовщину почистить нехорошее место, то ли выразил свое отношение к серым магам. Ведь не опасался каких-либо ответных мер от девушки с одним ридикюлем в качестве багажа. Призрак, защищая свое сокровище, регулярно вредил бедолагам, которых отправляли в эту комнату, стучал по трубам в ванной, рисовал непотребства на зеркале, пугал во сне – давил на грудь, заставляя задыхаться, наводил кошмары. В общем, старательно сторожил золото! Оттого и за номером закрепилась плохая молва и селили здесь самых «непутевых».

Отправив счастливого духа на перерождение, ковыряться в полу и добывать «золото-бриллианты» я не стала. Родители и этому научили: не хочешь проблем, бери только честно заработанное, а чужое не трогай. Особенно, если не хочешь сама в посмертии скитаться между мирами.

Тщательно привела себя в порядок и перед тем как выйти еще раз убедилась, что выгляжу прилично и достойно. Хотя наряд на мне, уже набивший оскомину: темно-зеленая юбка из тонкой шерсти на ладонь выше, чем подошва мягких полуботинок, при ходьбе подол чуть приоткрывал ноги в темных гольфах; приталенный черный велюровый жакет с широким отложным воротничком и манжетами темно-зеленого цвета в тон юбке. Милая, даже чуть игривая черная шляпка с неширокими полями и вуалью скрыла фиолетовый отлив черных волос, полыхающий на лбу отражатель и светящиеся глаза. На первый взгляд, несколько темный, «трагичный» образ, но легкий золотистый загар, задорно-очаровательные, как с любовью говорил папочка, веснушки на носу и скулах, красивые розовые губы и нежные, мягкие черты лица разбавили строгие краски. Нет, скорее изменили унылый образ старой девы на строгий – занятой девушки.

Я чуть ниже опустила вуаль, до переносицы, чтобы приглушила сияние магии в глазах, вновь глубоко подышала для обретения внутренней уверенности, взяла ридикюль и шагнула за порог в надежде не возвращаться сюда, если все сложится удачно… хотя бы сегодня.

* * *

– Замените это блюдо, пожалуйста. Ему минимум три дня, оно не свежее! – не понижая голоса, потребовала я у служанки, которая, кроме меня, обслуживала еще пятерых постояльцев за завтраком.

– Что за ерунду вы говорите, госпожа… медиум! – прогрохотал подскочивший к нам хозяин, невысокий худой мужчина. – У нас всегда все свежее!