Познер о «Познере» - [72]

В. ПОЗНЕР: В 2001 году Жорес Иванович Алферов говорил так: «Последнее время, как только встаю, пою лишь одну песню: «Вихри враждебные веют над нами, темные силы нас злобно гнетут». С какой песней вы встаете теперь? Все с той же?

Ж. АЛФЕРОВ: В общем, да. Я верю в положительные изменения, но они идут так медленно, что я по-прежнему встаю с этой песней.

В. ПОЗНЕР: Марсель Пруст спрашивает, какой ваш любимый цветок?

Ж. АЛФЕРОВ: Мой любимый цветок — анютины глазки.

В. ПОЗНЕР: Какую добродетель вы цените превыше всего?

Ж. АЛФЕРОВ: Честность и верность.

В. ПОЗНЕР: Какой недостаток вы прощаете легче всего?

Ж. АЛФЕРОВ: Ну, наверное, безалаберность.

В. ПОЗНЕР: А какой недостаток вы не прощаете?

Ж. АЛФЕРОВ: Непорядочность.

В. ПОЗНЕР: Поймав золотую рыбку, какие три желания загадали бы ей?

Ж. АЛФЕРОВ: Ну, первое — чтобы на новых принципах, по-новому, но мы возродили Советский Союз. Второе — чтобы у нас были хорошие и добрые отношения, и мы дружно жили с моей замечательной родной республикой Беларусью. И третье — чтобы все было хорошо в моей семье и у моих детей и внуков.

В. ПОЗНЕР: Расставьте по процентам, что важнее всего для успеха в научной деятельности: везение, талант, труд?

Ж. АЛФЕРОВ: Где-то подобное сочетание уже было, я забыл имя автора, но в его книге содержался рецепт, как делать великие открытия. Там говорилось, что нужно вовремя разобраться в очень сложных вещах и обязательно иметь удачу. А дальше было сказано, что многим эти рецепты все равно не помогут.

В. ПОЗНЕР: Какова ваша главная черта — как вы считаете?

Ж. АЛФЕРОВ: Это мне приносит часто даже и отрицательные результаты. Доброта.

В. ПОЗНЕР: А есть ли вообще в истории физики человек, который вызывает у вас наибольшее восхищение? Именно в физике?

Ж. АЛФЕРОВ: Ну, конечно. Этот человек, я думаю, вызывает восхищение не только у физиков. Это Альберт Эйнштейн. Меня поражает, как человек в двадцать шесть лет, не занимавшийся до этого профессионально физикой, за один год (1905 год) опубликовал пять работ, перевернувших научный мир и заложивших основу современной науки, современной физики.

В. ПОЗНЕР: Так что, если бы Марсель Пруст спросил вас, какая историческая фигура внушает вам наибольшее восхищение, вы опять назвали бы Эйнштейна?

Ж. АЛФЕРОВ: Эйнштейн — прежде всего гений, великий ученый. Насчет исторической фигуры ответить гораздо сложнее.

В. ПОЗНЕР: Хоть вы и атеист, но оказавшись перед Богом, что вы ему скажете?

Ж. АЛФЕРОВ: Не задумывался я на эту тему.

В. ПОЗНЕР: А может быть, стоит?

Ж. АЛФЕРОВ: Может быть. «Господи, помоги сохранить нашу планету и населяющее ее человечество».

19 октября 2009 года

* * *

Этот человек вызывает у меня глубокое уважение, смешанное с жалостью (при этом хочу подчеркнуть: я не считаю жалость чем-то унизительным, да и вообще — хорошо бы мы больше жалели друг друга). Вряд ли есть необходимость объяснять, почему Жорес Алферов вызывает уважение. Он выдающийся ученый, лауреат Нобелевской премии, но еще он верен своим принципам: как был коммунистом, так и остался им, как страдал от развала СССР, так и страдает, как с августа 1991 года вставал сутра, напевая «Вихри враждебные веют над нами», так и продолжает вставать по утрам с той же песней.

Но это и есть повод для моей жалости к нему — впрочем, позвольте я расскажу одну древнюю китайскую притчу…

Дело было в шестнадцатом веке. Один испанский гранд узнал о том, что у китайского императора есть палач, чей меч такой остроты, что им он может резать на куски воздух. Гранд загорелся желанием увидеть это собственными глазами. Он нанял корабль и поплыл. Плыл он много месяцев, затем пересел на верблюда, пересек пустыни и, наконец, добрался до Срединной Империи, на границе которой его ждали императорские слуги. Вскоре он оказался в императорском дворце. После торжественного ужина, состоявшего из 137 блюд и длившегося шесть часов, после обмена любезностями император обратился к гранду со следующими словами:

— Я не заблуждаюсь, полагая, что вы предприняли это долгое и полное опасностей путешествие не за тем лишь, чтобы разделить со мной трапезу?

— Проницательность вашего императорского величества не знает себе равных, — ответил гранд. — Я наслышан о сказочной остроте меча вашего палача и мечтаю увидеть все собственными глазами.

— Нет ничего проще, — ответил с улыбкой император и щелкнул пальцами.

В залу тут же вбежал худощавый человек невысокого роста. С жиденькой бородкой, с мечом на боку. Это и был императорский палач. Император что-то приказал ему, палач выхватил из ножен меч, вырвал из бороденки длинный волос (судя по густоте бороды, он делал это часто), подбросил его и разрезал на восемь кусков прежде, чем он упал на пол.

— Ну, как? — поинтересовался император.

Гранд разочарованно повел плечами:

— Что сказать вам, ваше императорское величество? Неплохо, конечно, но я ожидал чего-то удивительного, а это меня не удивило.

— Ах, вы хотели, чтобы вас удивили? Так сразу и сказали бы, — ответил император и снова приказал что-то своему палачу.

Тот вновь выхватил меч из ножен, подошел близко-близко к гранду и несколько раз с молниеносной скоростью помахал мечом перед его лицом, а затем вновь вложил меч в ножны.