Познер о «Познере» - [66]

B. ПОЗНЕР: Кого из живущих вы более всего презираете?

A. ГОРДОН: Нет таких. Хотя могу назвать одного человека — это Гарри Каспаров.

B. ПОЗНЕР: Каким талантом вам хотелось бы обладать — из тех, которых у вас нет?

A. ГОРДОН: Литературным даром.

B. ПОЗНЕР: Какое ваше главное достижение? Без ложной скромности.

A. ГОРДОН: Я думаю, что все-таки фильм, который пока еще никто не видел и не знаю, увидит ли. Он называется «Огни притона».

B. ПОЗНЕР: Какой ваш любимый литературный герой?

A. ГОРДОН: Никогда не задумывался об этом. Наверное, Пьер Безухов.

B. ПОЗНЕР: А любимый фильм? Есть фильм, который для вас очень важен?

А. ГОРДОН: Да. Это фильм Георгия Николаевича Данелия «Не горюй» и фильм Марселя Карне «Дети Райка».

В. ПОЗНЕР: Последний вопрос. Вы ушли в мир иной, и, несмотря на все ваши размышления, попали к Богу. Что вы ему скажете?

А. ГОРДОН: «Не верю».

28 сентября 2009 года

* * *

Пригласив Александра Гордона в программу, я ни на что особенно не рассчитывал. Я знал его по программе «Суд идет», которую он вел с Владимиром Соловьевым и гостем которой я как-то был. Помню, что тогда в споре между ними (Гордон, кажется, играл роль прокурора, Соловьев — адвоката) я всецело был на стороне последнего, он казался мне и умнее, и симпатичнее. Так и хочется в связи с этим воскликнуть: «mea culpa!». Кроме того, я был поклонником программы «Гордон», которая и тогда была уникальным явлением на российском (да и не только) телевидении, и сегодня осталась таковой. Конечно же, прав Гордон, говоря, что телевидение не только должно показывать подобные программы, но и обязано делать это. Правда, он аргументирует свой посыл тем, что всякому телевизионному каналу необходимо создавать свой особый образ, это привлекает рекламодателя. На мой взгляд, этот аргумент вторичен. Всякий телевизионный канал, который выходит на массовую аудиторию, не просто должен, но и обязан заботиться об интеллектуальном уровне аудитории. Александр Гордон, скорее всего, не согласится со мной, посчитав меня неисправимым романтиком, а то и глупцом, но, как он сам говорит, ничего тут не поделаешь.

Итак, я не ждал от этой программы чего-то особенного, предположив, что она пройдет вполне заурядно. И ошибся самым кардинальным образом. По-моему, программа с Гордоном — одна из самых интересных: ее отличает необыкновенно высокий уровень интеллектуального напряжения, размышления, попыток сформулировать ответы на очень сложные вопросы. И еще в ней есть то, что я обожаю, — парадоксальность. Вот два примера:

1. Кому-нибудь приходила в голову мысль, что Борис Николаевич Ельцин, создав канал «Культура», тем самым дал всем другим каналам право игнорировать культуру? Я не считаю, что он преследовал именно эту цель, но, если подумать, то против интерпретации Гордона трудно возразить. И в самом деле, появление канала «Культура» оказалось своего рода индульгенцией, позволившей всему российскому телевидению «забыть» об этой важнейшей теме.

2. Довольно часто мне задают тот вопрос, который я задаю всем без исключения гостям моей программы: «Что вы скажете Богу, когда окажетесь перед ним?» Я отвечаю, что я атеист, и такая перспектива меня не волнует. Но если этот ответ не устраивает публику, я даю другой: «Я скажу ему: «Как тебе не стыдно?» Поскольку этот ответ многих не просто удивляет, но и шокирует, то я объясняюсь: «В Евангелии утверждается, что все происходит по Божьей воле. Это значит, например, что когда страшное цунами обрушивается на Японию, в результате чего гибнут двадцать с лишним тысяч человек, в том числе новорожденных детей, то это по Его воле. Коли так, то я и спрашиваю, как же ему не стыдно?» Но тут следует парадоксальное объяснение Гордона: мы оставлены Богом, чтобы могли сами разобраться во всем. Довод интересный, хотя и неприемлемый для меня, поскольку совершенно не обнаруживается никакой причинно-следственной связи, объясняющей, почему Бог нас оставил, даже (по Гордону) забыл о нашем существовании. Можно, конечно, возразить: «пути Господни неисповедимы», вернув тем самым дискуссию в русло веры, которая, как мы знаем, не требует доказательств.

В течение всей программы я не мог отделаться от ощущения, будто Гордон изо всех сил стремится создать образ человека неприятного, мизантропа, получающего истинное удовольствие от того, что шокирует публику. На самом деле за маской этого циника, отрицающего, по сути, все принятые добродетели, скрывается человек ранимый и страдающий. Циник, по его мнению, — это тот, кто не боится говорить то, что думают другие. Если это так, то циник — не просто правдолюб, но человек, готовый рисковать своим благополучием, ведь толпе ненавистен тот, кто разгадал и огласил ее потаенные и (чаще всего) мерзопакостные мысли.

Многие утверждения Гордона спорны, но все они интересны, заставляют задуматься:

«Вертикаль власти не выстоит без горизонтали — то есть без гражданского общества».

«Если население народом не станет, то России как страны не будет».

«Горе тому кораблю, который не знает, куда он плывет, — нет ему попутного ветра».

Но особенно запомнились его слова о том, что, демонизируя того или иного политика, мы сваливаем ответственность с себя на него. Это сразу напомнило мне о том, что я услышал от внука Коли. Он родился в Берлине, это вполне немецкий мальчик, который ходил в немецкую школу, где, в частности, изучал историю Германии. Я никогда не забуду его рассказ о том, как преподают им, немецким детям, кто виноват в нацизме: не только Гитлер, не только его приспешники, не только нацистская партия — виноват немецкий народ, который поддержал Гитлера и нацизм.