Пожнешь бурю - [63]

Из его груди вырвался раскатистый смех.

– Наверное, я должен затрястись от страха от такой угрозы?

Хотя обычно ее язвительность раздражала маркиза, сейчас он не обратил на это внимания, не в силах оторвать взгляд от стройной фигурки и разрумянившегося от вина личика сидевшей перед ним девушки. Мерцающий свет фонаря превращал темно-синюю глубину ее глаз в чистое золото, сравнимое блеском лишь с мягким сиянием волос, собранных в пучок на затылке, оставляя открытой стройную шею. – Это не просто угроза, милорд, уверяю вас: – Мереуин поставила стакан, на стол, поднялась на ноги и встала прямо перед ним – маленькая, дрожащая от ярости. Раскосые глаза оказались на уровне раздвоенного подбородка маркиза. – Я в самом деле намерена вас одолеть!

– До чего бесстрашен этот маленький львенок, – насмешливо проговорил он.

Они впились друг в друга глазами, и в этот момент «Горянка» резко накренилась и на несколько ужасных секунд зависла над пропастью океана, а потом с громким стоном и треском выправилась. Мереуин швырнуло на широкую грудь маркиза, и ему пришлось подхватить девушку, чтобы она не упала. Он сам едва сохранил равновесие, когда судно тяжело перевалилось на другой борт.

Подняв глаза, Мереуин увидела нависшее над ней красивое чеканное лицо. Серые глаза смотрели без угрозы, в них появилось то самое выражение, которое она уже знала и которого особенно боялась. Она поспешно отвела взгляд, но в поле зрения тут же попали полные губы, невольно напомнив о таинственном чувстве, охватившем ее при их жгучем прикосновении.

Иен услышал, как часто-часто забилось ее сердечко, и подумал, что это от страха.

– У нас надежное судно, – проговорил он, решив успокоить побледневшую девушку. – Оно выдержит шторм.

– Ну и очень жаль, – неожиданно ответила Мереуин прекрасно известным ему надменным тоном и, упершись ладошками ему в грудь, попробовала оттолкнуться. – Если бы вы утонули, милорд, это решило бы все проблемы.

– Но и вы утонули бы вместе со мной, – напомнил он и удивился, когда мягкие алые губы медленно изогнулись в усмешке.

– Верно. Это справедливая плата за освобождение Кернлаха от тирании Вильерсов.

– И вы скорее умрете за Кернлах, чем примете мое предложение покончить со всеми распрями между нами? – недоверчиво спросил маркиз.

– Ваше п-предложение, – заявила Мереуин, чуть запнувшись, ибо его руки крепче сомкнулись на тонкой талии, – означает, что я должна покориться вам, а Макэйлисы не сдаются. Смерть гораздо почетнее.

– С трудом верится в вашу способность зайти так далеко, – заметил маркиз, не отводя взгляда от ее губ и еще крепче прижимая девичьи бедра к своим мускулистым ногам, чувствуя, как в нем пробуждается уже прежде испытанное желание обладать ею.

– Значит, вы меня плохо знаете, – отважно ответила она, поднимая большие глаза к его липу. Это оказалось ошибкой, так как Мереуин с легкостью прочитала в потемневшей и затуманившейся глубине его глаз страстное желание. На виске у нее нервно забилась жилка, она возобновила попытки вырваться из могучих рук, хотя с каждым рывком ее тело только сильнее прижималось к нему, и она чувствовала его напряжение, выдававшее непреодолимую силу мужской страсти.

– Пустите меня! – выдохнула Мереуин, стараясь оттолкнуть его.

Железные пальцы ухватили девушку за подбородок, повернув лицо так, чтобы он мог видеть ее глаза.

– Мереуин, ваш взор говорит мне одно, – сказал Иен, тяжело дыша, – а тело – другое. Вы хотите меня так же сильно, как я вас.

– Н-нет, – простонала она, ненавидя себя за то, что это правда, Жаркое пламя охватило ее тело, мягкая женская плоть льнула к твердой мужской, они сливались воедино так естественно, словно были созданы друг для друга.

Он накрыл ртом ее губы, дразня принуждая к ответу, и она не могла отвернуться, скованная кольцом его рук. Мереуин все еще упиралась ладошками в мускулистую грудь, слыша, как быстро колотится его сердце, и слабела: от этого гулкого звука, не в силах поверить, что он так сильно жаждет ее. Горячие губы испытывали на прочность ее упрямо стиснутый рот, и Мереуин твердо решила не дать ему раскрыться, не выдавать своего поражения, не признавать, что маркиз пробудил в ней такое же сильное и неукротимое желание, каким пылал сам.

Большие ладони скользнули по мягким округлым ягодицам, прижали ее еще ближе и чуть приподняли, чтобы ощутить все дрожащее, но на удивление податливое, соблазнительное и желанное тело, почувствовать каждый дюйм шелковистой плоти. Настойчивые губы не отрывались от ее губ, и Мереуин поняла, что не в силах больше противиться.

Иен почувствовал восторг, когда мягкие губы поддались и открылись, а руки робко скользнули ему за шею, и наконец можно было прижать ее к себе всю, воспламеняясь от прикосновения упругой груди. Он без усилий подхватил Мереуин на руки и понес к койке, все еще не отрываясь от ее рта, дерзко лаская его языком, заставляя девушку дрожать от страсти.

Маркиз опустил ее на мягкие покрывала, и Мереуин открыла глаза. На склонившемся над ней красивом лице играли тени от мерцающего фонаря, еще больше подчеркивая, чеканность черт, блеск темных кудрей, оживляя серые, переполненные чувством глаза. Он легко сдернул с нее платье и отшвырнул в сторону. Под платьем были рубашка и тонкая нижняя юбка. Они мгновенно последовали за платьем, и вот уже девушка лежит перед ним обнаженной. Тело Мереуин казалось в скудном свете идеально гладким, цвета слоновой кости, гораздо более стройным и соблазнительным, чем он воображал. Взглянувшие на него синие глаза были полны желания, и Иен, никогда не видевший в них ничего, кроме вражды, и неприязни, изумился впечатлению, какое они произвели на него.