Пожизненный найм - [57]

Легенда упорно не придумывалась, а через несколько дней о компании «Танит» говорили во всех новостях. Там произошел теракт.

На следующей планерке Аркадий Алексеевич посмотрел на меня задумчиво и сказал:

– А всё-таки неплохой ты спец, Никита. Есть у тебя какое-то собачье чутьё. Теракт – это тебе конечно не хиромантия, но жмуров и вправду во-оо, – он провел ребром ладони по кадыку.

Меня его похвала нисколько не порадовала. Вряд ли теракт был связан с жертвоприношениями, хотя… Так или иначе других трупов пока не было и это заставляло меня сомневаться в обоснованности моей теории. Не уж-то просто череда совпадений?

Вопреки своему обещанию поручить «Танит-групп» мне, Аркадий Алексеевич, заявив, что дело слишком серьезное, и меня с моими завиральными идеями к нему лучше не подпускать, отдал его Сереже Дрожжину. Сережа Дрожжин – тощий, болтливый и нагловатый тип, с которым я, тем не менее, был в хороших отношениях. Я решил, что если хочу что-нибудь разузнать о том, что произошло в «Танит-Групп» 24 августа, да и вообще разведать как можно больше о корпорации, будет не лишним наши отношения ещё сильнее укрепить. Сделать это было несложно, потому как Дрожжин был любителем крепкой алкогольной продукции, прежде всего рома, и об этом в отделении всем было известно. Он употреблял её, обычно, в терапевтических дозах после работы и в ударных – в выходные. По понедельникам у него частенько бывал жалкий вид. Как-то раз он упомянул, что очень любит Appleton Estate Reserve – ром восьмилетней выдержки старейшего на Ямайке производителя, но уж очень цена кусается, а жена, если он такие деньги отвалит, укусит ещё больнее. Поэтому приходится каждый раз ждать, пока кто-нибудь раскошелится и подарит на день рождения, но день рождения, увы, бывает только раз в году, да и не каждый год радуют стоящими подарками. Я запомнил этот его монолог, потому что у меня вообще цепкая память на мелочи. Иногда я, забываю важное, самое главное из разговора, но помню незначительную его часть, которая, тем не менее, как-то характеризует для меня человека.

Итак, в выходные я залез в интернет, нашел магазин элитного алкоголя и заказал бутылку Appleton Estate Reserve. А в понедельник днём, встретившись с Дрожжиным в туалете, я как бы невзначай сообщил ему, что у меня бутылка, вроде бы, неплохого рома и я размышляю, не распить ли её в один из ближайших вечеров. Дрожжин, который в этот понедельник не страдал от похмелья, поскольку в выходные у его маленького сына поднялась температура, с величайшей заинтересованностью спросил, что за ром и что за повод – ведь я никогда не слыл в отделении любителем алкогольных посиделок. Я что-то наплел про хандру, мрачную погоду и прочую ерунду, ему, конечно, всё это было абсолютно безразлично, он уже прикидывал что-то в голове и спросил: «Слушай, а может в пятницу после работы? Что б ничто, так сказать, не довлело над нами». Я согласился.

С этого началась наша с Дрожжиным «дружба».

Дрожжин оказался не совсем таким, каким виделся мне издалека. То, что я принимал за нагловатость, оказалось напускным. Он был ограниченным, но добродушным человеком. Весьма заурядным любителем уютных кухонных посиделок и грошовой философии, базирующейся на трех цитатах из Омара Хайяма. Любовь к рому и ещё к животным (эта вторая любовь выражалась в том, что он уже несколько раз сводил сына в зоопарк и каждую субботу смотрел передачу «Прекрасные и опасные», где рассказывали о диких зверях) – вот, пожалуй, два самых выдающихся его свойства.

Мне такие люди никогда не были интересны, в тоже время я и не считал никогда, как некоторые, что заурядный мещанин непременно должен вызывать презрение, что на него нужно смотреть так, как смотрят на туристов со своих пьедесталов бронзовые памятники. В конце концов, Дрожжин был своего рода атлантом, одним из многомиллионной армии, которая суммой своих плеч поддерживала повседневность. И если бы не они, повседневность, безусловно, рухнула бы и в одно мгновение чудовищной своей массой придавила бы всех нас. И в образовавшемся паштете уже всё равно нельзя бы было отличить, кто как Данко прокладывал дорогу в светлое будущее, кто читал в оригинале Йетса, а кто в это же самое время болел за ЦСКА.

Подвыпивший Дрожжин охотно болтал со мной про работу, и для меня это было самое главное. Учитывая его словоохотливость мне достаточно было завести тему, а дальше просто кивать и поддакивать, и все, что он знал про «Танит-Групп», террористов, архитектора Лию Галаган, которую он допрашивал, узнавал также и я. Он был похож на водопроводный кран, который даже откручивать не надо – достаточно просто руки поднести, и вода польется сама. Проблема только в том, что к культу Танит весь этот словесный потоп не имел ни малейшего отношения.

И тогда я снова вспомнил о той девушке, чье резюме нашел в Интернете. И написал совершенно идиотское письмо.

«Здравствуйте!

Извините, что вторгаюсь в Ваше личное пространство, хотя мы не знакомы.

Я аспирант Института социальной психологии и изучаю явление корпоративных культур. В данный момент я собираю информацию о корпоративной культуре корпорации «Танит-Групп». Кое-какая официальная информация у меня уже есть, но мне бы хотелось чего-то в меньшей степени рассчитанного на внешнего наблюдателя, хотелось бы «пощупать» культуру «Танит-Групп» изнутри. И мне подумалось, что наиболее непредвзято об этом может рассказать человек, который недавно работал в корпорации, но в данный момент работает в другом месте и может посмотреть на ситуацию и отношения внутри «Танит-Групп» со стороны. Именно поэтому я решил обратиться именно к Вам – нашел в Интернете Ваше резюме и увидел, что у Вас именно такая трудовая биография. Из резюме же я узнал и Ваш адрес. Так что, в моей просьбе нет ничего официального, и вы, конечно, можете отказаться. Но если у Вас найдется немного свободного времени, и Вам не жаль пожертвовать им ради науки, то я был бы Вам безмерно благодарен и был бы рад услышать Ваш рассказ о такой корпоративной культуре «Танит», какой она представилась Вам.