Пожирательница гениев - [66]
Непрекращающиеся трудности, заботы и тревога, ставшие во время этой войны для всех каждодневными, незаметно приблизили его ко мне. Должна сказать, что благодаря Серту я не только не испытывала материальных лишений, но и не знала (он так хотел!), каких усилий ему стоило оградить меня от больших неприятностей.
Я родилась в Петербурге, мой развод не был оформлен во Франции, дипломатический паспорт, на который не имела права, я получила из любезности. Плюс ко всему — должна признаться — по всякому поводу опрометчиво говорила то, чего не следовало. Все это в годы оккупации могло привести к катастрофе, если бы Серт всякий раз не защищал меня. А я об этом и не догадывалась.
Его известность как художника и то, что он был членом дипломатического корпуса[312] большой нейтральной страны, позволяли ему играть в Париже исключительную роль. Благодаря этому он стал для Испании чрезвычайно важной персоной. У него происходили приемы и встречи, какие не могли иметь место в посольстве.
Живя во Франции около сорока лет, не переставая при этом много раз в году бывать у себя на родине, где его ждали все более и более частые заказы, — Серт внезапно стал играть роль первого плана.
Все помнят, как с умелой и дружеской помощью Ж. Жойара (тогдашнего директора национальных музеев Франции) ему удалось спасти коллекцию музея Прадо[313], великолепная выставка которой состоялась тогда в Женеве.
Закончив работу в ателье, он отправлялся на поиски сокровищ. Для него это было отдыхом и отвлечением. Радовался как ребенок, показывая каждое свое новое приобретение и говоря неправду о цене или о месте, где он его купил… Это составляло часть игры: удовольствие удивить меня.
Часто я проводила у него уик-энды или несколько недель. Он предоставлял мне одну из своих королевских кроватей, немного пугавших меня. Но я еще раз возвращалась под его крышу. И это было главным. Пышность его дома и неслыханное гостеприимство, какое во время этой ужасной войны мало кто способен был проявить, позволили ему создать у себя центр контактов, в равной степени полезных испанцам и французам. Многие из его коллег из посольства, среди которых считаю своим долгом назвать большого и верного друга маркиза де Ла Торре, регулярно приходили к утреннему завтраку.
…Еще была радость освобождения Парижа. Больше пятидесяти человек собралось у Серта на площади де ла Конкорд в утро шествия войск генерала де Голля. Раздавался свист пуль. Стреляли из Тюильри, из морского министерства. Не уцелело ни одно окно в квартире Серта. Спокойно облокотившись на перила углового балкона, задрапированного по торжественному случаю старинным бархатом, Серт ни на минуту не отрывался от зрелища, вызывавшего у него восторг. Пули, продырявившие стены и картины, должно быть, задели его голову, так как на макушке выступили капельки крови! Пол был усеян разбитым стеклом. Когда все кончилось, он повернулся, пытаясь собрать приглашенных, — некоторые спрятались, кто в шкафы, кто под кресла. Он попросил прощения, что эта несвоевременная пальба осмелилась прервать обильный завтрак, сервированный в столовой…
В последний год жизни Серт нашел время закончить для собора в Виче третий и окончательный вариант монументальных панно. Его деятельность в это время была фантастически разнообразна. Злые языки дошли до того, что заявляли, якобы он не мог сам выполнить все это. (Увы! Кто, кроме него, был способен работать с такими огромными пространствами?)
Он постоянно был переполнен новыми проектами. И ни один из них не оставался утопией. Каким бы экстравагантным, сумасбродным ни казался зреющий в нем замысел, знали, что он в состоянии реализовать его. Так, он хотел создать в Испании образцовый интернациональный университетский город, где обучали бы искусству и всем наукам. Курсы должны были вести выдающиеся ученые мира. Чтобы они могли не утруждать себя поездками в Испанию, должна была действовать система радиопередач с синхронным переводом (подобным тому, каким уже пользуются на больших интернациональных конференциях), чтобы студенты, каждый на родном языке, могли слушать лекции самых квалифицированных в своей области ученых.
Легко вообразить чрезвычайную важность и благородство этого проекта! Его реализация дала бы молодежи возможности, превосходящие самые прекрасные мечтания. В огромном городе, специально созданном для нее, со стадионами и самым усовершенствованным оборудованием, библиотеками, молодежь получила бы чудодейственный способ развития, какой цивилизация не могла создать со времен античной Греции.
В сознании Серта это не было химерой. В Мадриде он уже убедил влиятельных лиц в правительственных и финансовых кругах, какой необычайный престиж получит Испания, когда создаст этот город. Он станет величайшим этапом человеческих усилий в развитии мировой цивилизации.
Возможно, только Серт был способен задумать и осуществить начинание подобного размаха. Все было уже разработано, все главные трудности преодолены… Город обязательно появился бы на свет, если бы смерть не настигла Серта так преждевременно, в полном расцвете сил и в разгар работы.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
Эта книга — биография Шарлотты фон Мальсдорф, немецкого трансвестита, сумевшего пережить два страшных репрессивных режима прошлого столетия — нацизм и коммунизм. Интересуясь с детских лет предметами старины, еще в 1960 году он создал уникальный в своем роде музей эпохи грюндерства, единственный частный музей на территории бывшей ГДР. Книга «Я сам себе жена» была переведена на многие европейские языки и стала мировым бестселлером.
В книге друга и многолетнего «летописца» жизни Коко Шанель, писателя Марселя Эдриха, запечатлен живой образ Великой Мадемуазель. Автор не ставил перед собой задачу написать подробную биографию. Ему важно было донести до читателя ее нрав, голос, интонации, манеру говорить. Перед нами фактически монологи Коко Шанель, в которых она рассказывает о том, что ей самой хотелось бы прочитать в книге о себе, замалчивая при этом некоторые «неудобные» факты своей жизни или подменяя их для создания законченного образа-легенды, оставляя за читателем право самому решать, что в ее словах правда, а что — вымысел.
В книгу вошли статьи и эссе знаменитого историка моды, искусствоведа и театрального художника Александра Васильева. В 1980-х годах он эмигрировал во Францию, где собрал уникальную коллекцию костюма и аксессуаров XIX–XX веков. Автор рассказывает в книге об истории своей коллекции, вспоминает о родителях, делится размышлениями об истории и эволюции одежды. В новой книге Александр Васильев выступает и как летописец русской эмиграции, рассказывая о знаменитых русских балеринах и актрисах, со многими из которых его связывали дружеские отношения.