Пожиратели тьмы: Токийский кошмар - [86]

Токийская городская полиция без конца твердит, что поиски Люси Блэкман – очень важное дело и надо разобраться с ним как можно скорее. Думаю, на инспектора сильно давит премьер-министр Мори, и не сомневаюсь, что задержка в деле вредит национальным интересам… Теперь я твердо уверен, что Япония движется в сторону возрождения полицейского государства… Власти не жалеют черной краски, рисуя меня абсолютным злом. Они намерены свалить все на меня. В полиции говорят, что обязаны арестовать виновного в похищении Люси, а пока будут и дальше держать меня в заключении по обвинениям в сексуальных домогательствах и сексуальных играх с хостес из гайдзин-бара. Надеюсь, скоро схватят настоящего преступника».

При других обстоятельствах этот странный документ, возможно, и нарисовал бы вызывающую сочувствие убедительную картину: напуганный одинокий чудак, виновный лишь в общении с проститутками, пойман полицией в отчаянной попытке завершить проблемное дело. Но факты вскоре опровергли эту версию. Пока Обара молча сидел в своей камере, на другом этаже инспектор Удо и его команда занимались необычной для японских детективов работой – изучением тысяч предметов, вынесенных из квартир задержанного. Перед полицией стояла сложнейшая задача: путем предоставления вещественных доказательств выиграть дело против подозреваемого, который отказался признать свою вину.

Игра в покорение

Ёдзи Обара обожал суши, а также любил необычные и очень дорогие блюда. Дзуси-Марина – жилой комплекс среди пальм, где он владел квартирой, – располагался за городом. Соседи редко знали друг друга, и обитатели апартаментов рядом с номером 4314 никак не могли вспомнить Обару. Но одна семья была хорошо с ним знакома: они управляли местным суши-баром.

Ёдзи никогда не ходил туда сам, но часто заказывал по телефону доставку. Он мог исчезнуть на несколько недель, а потом звонил три дня подряд. Обара всегда заказывал токуё, особый набор: девять кусочков свежайшего и сочнейшего филе тунца с икрой трески и морским ежом на шариках клейкого риса с соусом, а также аваби – морское ушко, или «ухо Венеры», моллюска, чье жесткое мясо считалось самым дорогим блюдом в меню. Больше всего Ёдзи любил кимо – печень морского ушка, закуску, экстравагантную даже для японца. Среди ценителей аваби считался афродизиаком; причем употребляли его вместе с внутренностями, чтобы усилить действие. Аваби был типичным деликатесом периода экономического бума, приманкой для гурманов и любителей экзотики: в ресторане в Дзуси одна порция стоила 6 тысяч иен (37,50 фунтов).

Парень, который доставлял еду, обратил внимание на Обару еще до того, как им заинтересовалась полиция, а затем и команды телевизионщиков. Ему десятки раз пришлось повторять свою историю:

– Некоторых людей вообще не замечаешь, но в этом человеке было что-то особенное. В его квартире царила странная атмосфера, слегка страшноватая. Помню, что, когда я звонил в дверь, он каждый раз, перед тем как открыть, дважды кашлял: «Кхе-кхе». Заказчик часто выходил в белом халате и темных очках, хотя находился в помещении. Освещение было таким тусклым, что разглядеть его лицо почти не удавалось. Но там стоял запах, похожий на аромат благовоний. Благовония и сигары. Может, одеколон… Я никогда не видел в квартире других людей. Не видел и женских туфель в коридоре. Но еды он всегда заказывал слишком много для одного. И всегда требовал чек – обычно сумма достигала 9 тысяч иен и больше. Говорил он мягко, был довольно вежлив. Только один раз, когда я забыл принести кимо, он позвонил в магазин с жалобой. Он очень любил кимо.

Ёдзи Обара подробно описывал все свои сексуальные приключения, начиная с апреля 1970 года, когда ему было семнадцать лет. В суде он назовет их фантазиями – но если хотя бы часть из них была правдой, то он отличался удивительным женолюбием. Его обвинили в девяти изнасилованиях, но дневники, фотографии и видеопленки, изъятые полицейскими из дома в Дэнъэнтёфу и из квартир в центральном Токио и Дзуси-Марине, фиксировали гораздо больше подобных случаев. Они не выглядели внезапными вспышками жестокости и злости; по свидетельству тех, кто разбирал улики, они даже не были похожи на проявления похоти. В обнаруженных полицией документах и собственных заявлениях в суде Обара подробно описал свои сексуальные приемы и пристрастия, которые обозначил как «игру в покорение».

Свою квартиру в Дзуси-Марине он называл киотен, что означает «плацдарм» и подразумевает что-то вроде стратегической базы. Там Ёдзи хранил видеооборудование, включая профессиональное освещение; к потолку над кроватью он прикрепил крюки, чтобы удобнее расположить жертву. Обара насиловал не всех приходивших к нему женщин. Будучи невысокого роста, он никогда не мерился силами с жертвами. Игра начиналась лишь в том случае, когда ему удавалось хитростью заставить гостью принять наркотик, после чего та теряла сознание. Если ничего не получалось, девушка уходила всего лишь с легким чувством неловкости. Однако, не считая женского туалета, где его поймали подглядывающим, других мест совершения преступлений обнаружено не было.