Пожиратели тьмы: Токийский кошмар - [68]
Некоторые девушки были знакомы между собой. Кое-кто по секрету даже поделился своей историей с подругами. И все как одна, услышав о пропаже Люси, реагировали одинаково: это сделал он.
Почти никто из пострадавших не обращался в полицию: девушки опасались за свой визовый статус и к тому же не знали наверняка, что с ними произошло после отключки, – либо знали слишком хорошо и не хотели вспоминать. Исключением стала молодая американка по имени Кэти Викерс. Но ее опыт лишь доказал, что остальные помалкивали не зря. История Кэти Викерс служит немым укором полиции Токио.
В 1997 году она работала в клубе «Кадо». В ее случае это был прилично одетый мужчина средних лет по имени Кодзи. Он предложил ей джин с тоником. Первый глоток стал последним, что она запомнила из того вечера.
Через пятнадцать часов она проснулась на диване в нижнем белье. Кодзи объяснил, что произошла утечка газа и у него тоже ужасная головная боль. Он провез ее полпути до Токио, а потом пересадил в такси. У себя в сумочке девушка обнаружила пачку наличных и ваучеров на такси.
И если Криста Маккензи отделалась похмельем, то Кэти тошнило несколько дней. Когда она неуверенной походкой, с посиневшими губами и невнятной речью явилась в клуб «Кадо», его владелец и менеджер Кай Миядзава – бизнесмен с прической «конский хвост», делившийся со мной секретами барного бизнеса, – тут же отправил ее к доктору, а на следующий день пошел с ней в полицейский участок Азабу.
Реакция дежурных полицейских их поразила. «Нас даже не отвели в отдельный кабинет, не предложили сесть, а оставили топтаться у стойки регистрации, – писала позже Кэти. – Полицейские даже пальцем не пошевелили, чтобы помочь нам или что-то предпринять. Не было даже официального заявления, дежурный просто сделал несколько заметок на клочке бумаги… Мне заявили, что расследовать дело нельзя из-за отсутствия доказательств… Я могла дать подробное описание человека, назвавшегося Кодзи, и описать место, куда он меня отвез. Я даже дала им номер мобильного телефона, который записал мне сам Кодзи. Мне казалось, что фактов вполне достаточно, чтобы по крайней мере выяснить его личность и наличие уголовного прошлого. Но мне дали понять, что я всем мешаю и понапрасну трачу время».
Миядзава даже позвонил знакомому полицейскому:
– В итоге я услышал только одно: «Кай, эти иностранки-хостес поголовно сидят на наркоте. Сами виноваты, а ты просто забудь». Я рассказал Кэти, и она очень разозлилась. Неделю она ходила сама не своя, поэтому я пытался снова поговорить с полицией. Но мне твердили:
«Забудь, просто забудь».
Спустя три года, когда пропала Люси, Кэти все еще жила в Токио. Едва услышав о деле Блэкман, она снова пошла в участок Азабу. На сей раз женщина-детектив сделала чуть больше записей, но не проявила особого интереса или тревоги. Кай еще раз позвонил своему другу детективу.
– Но тот сменил место работы и теперь трудился в другом отделе, – объяснил мне Миядзава. – И сразу сказал: «Меня это не касается». Но я прав, теперь я на сто процентов уверен: в обоих случаях действовал один и тот же парень.
В июле полиция рассматривала три возможных сценария исчезновения Люси: религиозная секта, связь с торговлей нелегальными наркотиками или вмешательство якудза (вот почему Луизу спрашивали о мужчинах с татуировками – это знак японских гангстеров). Очевидные и вполне разумные следственные версии, учитывая специфику Роппонги и статистику преступности в Японии. Однако напрашивалась еще одна версия – о преступнике, который уже много лет занимался похищениями прямо перед носом стражей закона. Может, они намеренно закрывали глаза на подобные преступления? Тогда хотя бы понятно, почему они отказывались о них слышать, по крайней мере поначалу.
Криста Маккензи преодолела путь из Осаки до Токио, чтобы рассказать в полиции о человеке по имени Юдзи. В истории Кэти Викерс фигурировал Кодзи. Подруги Хью Шейкшафта Изабель Паркер и Клара Мендес, которые поделились своим печальным опытом с потрясенным Тимом Блэкманом, называли в полиции другие имена, но сюжет оставался прежним. Всех четверых встретили с полным безразличием.
– Пока они начали всерьез воспринимать мои слова, прошел месяц, – возмущалась Криста. – Никак не желали сложить два и два. Частично виновата инерция: поначалу мне говорили, мол, хорошо-хорошо, но скорее всего Блэкман вступила в секту. И будто не слышали родственников, которые твердили, что Люси совсем не из таких. Похоже, полицейские искренне верили в собственную выдумку. Или им просто хотелось верить, потому что не было ни малейшего желания разбираться с новой версией.
Оперативный штаб только открылся, когда туда пришло первое из фальшивых писем от Люси. На нем стояла дата 17 июля – день рождения Тима – и штамп префектуры Тиба. Луиза Филлипс сразу же опознала подделку: подпись слишком аккуратно выведена, грамматика сильно хромает. Отрывки, которые показали Тиму и Софи, прошли тщательную цензуру, но в целом письмо изобиловало грубыми и злобными фразами.
