Пожиратели тьмы: Токийский кошмар - [112]

– Не совсем. Упомянутые девушки реальны, но истории о них – выдумка.

Журнал сексуальных контактов был пронумерован от 1 до 209 и в некоторых случаях датирован с 1970 по 1995 год.

– Взгляните на номер 63, третья строка, – попросил Мидзогути Обару. – Что такое «СМИК»?

– Просто чтобы приукрасить сюжет пять лет спустя.

– Но что это означает?

Пауза и реплика:

– Я не буду отвечать.

– Номер 4: «Я дал ей снотворное». Номер 21: «Сегодня я дал ей снотворное».

По-японски снотворное звучит как суиминьяку.

– Именно так вы и написали, – заявил прокурор. – СМИК означает сокращение от суиминьяку?

– Я не хочу отвечать.

– Номер 140: «Дал слишком много СМИ и ХМ. Очень испугался». Что такое «ХМ»?

– Я забыл.

– Под номером 150 вы пишите о «ХРОРО». Что это означает?

– Я не хочу отвечать на этот вопрос.

– Это начало слова «хлороформ»[48], не так ли?

– Я не знаю.

Мидзогути пролистнул страницы:

– Номер 190. Вы пишете: «Она все поняла, я нашел оправдание, но она знает». О чем идет речь?

– Я просто развлекался, поэтому не собираюсь отвечать.

– Судя по записям в дневнике, похоже, вас очень беспокоило, когда девушки понимали, какую «игру в покорение» вы затеяли без их согласия.

– Нет, неправда. Я развлекался.

– Каким образом?

– Я не буду отвечать.

– Номер 179, февраль 1992 года. «Познакомился с Нанэ, а потом с Каритой». Это та Карита, которая фигурирует в уголовном деле?

Обара молчал. Безумно хотелось увидеть его лицо.

– Вы утверждали, что не использовали хлороформ с Каритой, – напомнил Мидзогути.

– Нет, не использовал.

– Номер 198. «Использовал СМИ и ХРОРО. Перестарался с ХРОРО. Хоть я и использовал ХРОРО с Каритой, думаю, проблемы в лекарстве, которое дали ей в больнице». Написано вашей рукой. Вы использовали хлороформ, верно?

Обара упорствовал:

– Это вымысел.

Через несколько заседаний он попытался заделать дыры, которые появились после перекрестного допроса, ответив на заранее составленные вопросы своих адвокатов по поводу поиска в Интернете и секс-дневника. По словам Ёдзи, он месяцами посещал множество самых разных сайтов, и нет никаких оснований выделять те, которые он смотрел в то утро. Что касается дневника, «ХРОРО», «ХРО» и другие аналогичные сокращения относятся не к хлороформу, а к разным алкогольным смесям, парами которых Обара с партнершами дышали, втягивая их носом из полиэтиленовых пакетов. Однако, меняя показания на свой страх и риск, Ёдзи невольно позволил прокурору поджарить себя с другой стороны. Первый вопрос Мидзогути был очень простым:

– Означает ли СМИ суиминьяку – снотворное?

– «СМ» означает «супермагия», – ответил Обара. – А вот «И», буква игрек, в других странах является общепринятым термином для галлюцинаций и всего неизвестного, непонятного. Как икс и игрек или игрек-хромосома… – Его объяснения превратились в невнятное бормотание и сошли на нет.

Судья Тотиги сверкнул своими безупречными зубами:

– О чем это вы?

В разгар процесса, в апреле 2006 года в Токио для дачи показаний вылетели родители Люси Блэкман и мать Кариты Риджуэй. Учитывая характер отношений между Тимом и Джейн, прокуроры запланировали вначале опросить матерей обеих девушек, а через пять дней пригласить отца Люси.

В ожидании очной ставки обвиняемого в убийстве и родителей, лишившихся своих детей, публики столпилось еще больше обычного. Однако приставы поздно впустили прессу и зрителей в зал: когда двери открылись, Джейн и Аннет сидели в первом ряду, а вот место Обары пустовало.

Главный судья Тотиги лучезарно улыбнулся:

– Суд получил извещение, что обвиняемый отказался явиться на сегодняшнее заседание.

По закону, объяснил Тотиги, судебные разбирательства по уголовным делам не могут проходить в отсутствие обвиняемого. Однако правило можно обойти, если обвиняемый получил вызов в суд и не представил уважительных причин своего отсутствия. Обару, несомненно, информировали в обычном порядке, и утром служащие токийской тюрьмы предварительного заключения пришли к нему в камеру и попросили явиться в суд.

– Но обвиняемый стал сбрасывать с себя одежду, хвататься за раковину и в итоге отказался идти, не представив никакой веской причины, – рассказал судья. – Учитывая, что семьи потерпевших приехали из других стран, суд решил продолжить заседание, несмотря на отсутствие обвиняемого.

Джейн первой заняла место свидетеля. Она поделилась воспоминаниями о Люси в младенчестве, детстве и юности, рассказала о почти сестринской близости с дочерью.

– Горе родителя, потерявшего ребенка, раньше казалось мне самым большим несчастьем, какое только можно познать, – сказала она. – Но я ошибалась. Потерять дочь и узнать, что ее тело осквернили таким нечеловеческим образом, неизмеримо страшнее… Обара отказался сегодня присутствовать в суде, чем опозорил себя и почти напрямую признал свою вину. Он трус.

Затем настала очередь Аннет. Она говорила о том, как отразилась смерть Кариты на ее старшей дочери Саманте и бойфренде Кариты Роберте Финнигане.

– Хотя прошло четырнадцать лет, я все еще думаю о ней каждый день и ощущаю боль потери, – призналась Аннет. – Она была чудесной дочерью, ее ничто не заменит. Я без тени сомнения приговорила бы Обару к смерти, но, если нельзя вынести такой приговор, пусть сидит в тюрьме до конца своих дней.