Пожиратели облаков - [154]

– Гм. Спасибо за вклад, – сказал Марк с внутренним прищуром. Хотя знал, что Лео прав. Докурив, косяк он аккуратно загасил в мелкой пепельнице рядом с терракотовой вазой. – Только полегче с этой своей революционностью, ладно? Больно уж ты богатенький, чтобы разыгрывать из себя Че Гевару.

– Че вообще был паренек из буржуазной среды.

– Не забывай, Лео: ты вырос в особняке. А не успел с неделю побыть трезвым, как уже спутался с этим Объединенным Фронтом Чего-то Там. Водишься с отъявленными анархистами и думаешь при этом, что знаешь, о чем поют в неволе птицы.

– С чего ты взял, что мы анархисты?

Вот так. Теперь уже и «мы». Марк спесиво фыркнул.

– Я нынче хотя бы понял, на какой стороне здесь птица, а на какой клетка, – сказал Лео, сходя с крыльца. – И постараюсь не перепутать.

– Ты куда? – окликнул его Марк.

– К амбару. Хочу взглянуть, как там пони.

Буквально через полминуты сетка хлопнула снова, и на крыльцо вышла Констанция, наверняка опять звенеть монистом.

– Хор-рошая у вас «травка», – сказал Марк, чтобы как-то этому помешать.

«Травка» действительно была замечательная – чистая, быстродействующая, прямо как в кино у курильщиков. Марк предложил сделать самокрутку и Констанции, но она отмахнулась с откровенной неприязнью.

«Ладно, нам больше достанется».

– Это все с тех растений?

– В основном нет. Они дают новофилум. Но пыльца – ты не обращал внимания, на листьях есть такая зеленая бахромка? – очевидно, имеет свойства каннабиноида. Это свойство пригождается в тех редких случаях, когда наши фермы обнаруживают полицейские кордоны. Они думают, мы просто растим коноплю с ботаническим подходом. Уничтожают ее и сжигают, не догадываясь, что это на самом деле.

– И что же это?

– Люди вроде тебя, наверное, назвали бы эти растения компьютерами.

– Как понять: люди вроде меня?

– Незрячие. Без проверки зрения.

– Во как. А вы? Вы их как называете?

– Тоже никак особо не называем. Растения и растения. Они живут в параллельном мире, рядом с нами. Но с ними можно контактировать.

Марк ничего не понял. Это как – растительные компьютеры? Компьютерные растения?

– Вот смотри, – видя его растерянность, стала объяснять Констанция. – Мы, люди, когда-то спустились с деревьев, создали язык, научились его фиксировать письменно, а потом и кодировать электронно, единичками и ноликами на крохотных устройствах.

– Это типа об истории с каменного века по семидесятые – так, что ли?

– В каком-то смысле. Ну и вот. У нас здесь нечто совершенно другое. Оказывается, среди нас, людей, всю дорогу уже существовал другой, первородный язык. Может статься, мы владели им лучше, когда еще жили на деревьях. Он везде – в воздухе, почве, воде. Его у нас не отнять. Он всюду, везде вокруг нас. Другие для записи все еще используют платы и схемы, жесткие диски. Называют это «облаком», и что? Зачем? Это их облако тяжкое, металлическое, надсадно жужжит.

– Хм. Но если эта ваша штука настолько прогрессивней, чем у них, к чему вам занимать оборонительную позицию? Взяли бы и смели вашими растениями тех недоумков.

– Марк. Нужны годы, чтобы досконально понять, что делать с этим знанием. Оно так ново. Проверка зрения и та до сих пор для нас загадка. А эти лэптопы, что мы конструируем, выполняют лишь самые начаточные функции. Когда же в игру вступил этот ублюдок Поуп, Комитет навалился на нас всем своим весом. Возможно, они даже изыскали способ подделывать проверку. Так в райский сад попали червивые яблоки, и в цепи нашей разведки и безопасности стали случаться пробои – хуже того, они происходят все чаще. Так что времени у нас немного. Можно сказать, его нет вовсе. Синие птицы из «Блюберда» кружат над нами стаями, мчатся по следу. Отслеживают, выклевывают по одному. С каждым днем опасность нарастает. Если же они нас схватят, то завладеют всем – нашей наукой о растениях, о мозге. Все классифицируют, превратят в деньги. Корпоративный захват, конфискация, трофеи войны с террором. Война, она же все спишет.

Марк оглядел густую синь ночи.

– Наверно, не очень-то правильно рассказывать такое непроверенным? А впрочем, вы ж в любой момент можете сделать меня недостоверным. Или скормить тем вашим растениям.

– Рассказываю я тебе потому, что ты к нам присоединишься, – сказала Констанция как о чем-то решенном и, доверительно подавшись, спросила: – Ведь это так? Ты же для этого сюда явился? Чтоб надраться и как в омут головой – мол, нате, чтоб вас всех!

Марк, прищурясь, томно затянулся косячком.

– А вот Лео мне сказал, что у меня больше не будет секретов. Как быть с этим? Я так не хочу.

– Понятно. Лео – парень со странностями. У него вон и число какое низкое. Как будто он уже и без того один из нас. А насчет секретов я с ним не согласна. У меня самой их знаешь сколько? В том числе и такие, какими бы я делиться не хотела. А сегодняшний его выплеск, он скорее отражение органики всей этой ситуации.

Марк качнул головой, намекая, что недопонял.

– Он влюблен в ту красавицу, – сказала Констанция, как будто это нуждалось в разъяснении. – Я понимаю, Марк: нелегко это, смыкаться с другими. Да и я на тебя нынче наехала, заставила упираться. Мне, между прочим, нравится, что ты скептик. Я тоже такая была. И есть. Нам нужны такие, как ты. А насчет своего драгоценного «я» не переживай. Оно останется при тебе, в целости-сохранности. Да еще и расширит твой диапазон. Проверка знаешь чем полезна? От нее самоуверенные начинают задумываться, а лежебоки шевелиться; циники становятся милосердней, а пофигистам мир перестает быть до лампочки. У человека открываются глаза; до него доходит, что ему надо делать в этой жизни. И высвечивается число. Мы узнаём, кто ты такой и что ты с нами. И не будем просить тебя о том, чего б нам от тебя хотелось, если тому есть противопоказания: вдруг ты струхнешь и вильнешь в сторону. Все же люди.