Пожиратели мертвых - [11]

Норманны придают огромное значение понятию гостеприимства и принимают гостей тепло и радушно. Любой человек, оказавшийся их гостем, будет сытно накормлен и тепло одет. Порой возникает ощущение, что воины и вообще знатные люди соревнуются между собой за честь быть названным самым гостеприимным хозяином. Участники нашего путешествия были представлены Беовульфу, и в тот же день норманны закатили настоящий пир в нашу честь. Во главе стола на празднике восседал сам Беовульф. Я обратил внимание, что он высок ростом даже для викинга, физически силен, у него белая кожа и светлые волосы и борода. Все в его облике говорило, что этому человеку на роду написано быть предводителем.

Понимая, что пир дается в нашу честь, мы с моими товарищами по посольству отдали должное предложенным нам блюдам. Однако не могу не признать, что пища была грубой, а кроме того, застольный этикет – если такое слово вообще можно применить к викингам – не исключал швыряния в сотрапезников объедками и обливания их напитками. Подобные шутки встречались громким хохотом и всеобщим одобрением. Более того, никого из викингов, присутствовавших на этом варварском банкете, ничуть не смущало, что время от времени кто-нибудь из воинов развлекался с рабыней прямо на глазах у всей веселой компании.

Я же, оказавшись свидетелем этого, мог только отвернуться и произнести: «Прости меня, Аллах милосердный», а норманны громко расхохотались над моей неловкостью. Один из них сказал мне через переводчика, что они верят в благосклонное отношение Бога к таким открытым мирским удовольствиям. Он заметил мне:

– Вы, арабы, вроде старух: дрожите при каждом проявлении настоящей жизни.

На это я ответил:

– Здесь среди вас я лишь гость, и Аллах направит меня на путь истинный.

Мои слова были встречены новым взрывом хохота, хотя мне и по сей день непонятно, что смешного нашли в них викинги.

Традиции и весь уклад жизни норманнов требуют от них постоянного существования в образе воинов. И действительно, эти громадные люди всю жизнь воюют; они не знают покоя и мира. Если нет войны с внешним противником, то они затевают междоусобицы или просто-напросто устраивают драки и поножовщину в собственном племени. Все их песни посвящены воинским подвигам и храбрости, и они твердо верят, что смерть в бою – это величайшая честь для любого мужчины.

Во время пира, устроенного Беовульфом в нашу честь, один из воинов его отряда спел песню об отваге и битвах, которую все очень хорошо приняли, хотя и не слишком внимательно слушали. Крепкий пьянящий напиток, который норманны потребляют сверх всякой меры, довольно быстро превращает их в настоящих животных: прямо во время исполнения песни у одного из них случилось семяизвержение, а двое других затеяли пьяную драку не на жизнь, а на смерть. Исполнявший песню не прервал своего выступления ни на миг; казалось, все эти события, да и ничто другое не способно вывести его из душевного равновесия. Я видел своими глазами, как кровь одного из драчунов брызнула певцу в лицо, но тот лишь вытерся рукавом и продолжал петь, ни на мгновение не сбившись.

Эта картина произвела на меня сильное впечатление.

Затем случилось так, что этот самый Беовульф, который, кстати, напился ничуть не меньше остальных, потребовал, чтобы теперь я спел песню для его соплеменников. Эта мысль пришла ему в голову неожиданно, и он ни за что не хотел от нее отступать. Не желая разгневать его, я счел за благо повиноваться и нараспев прочел несколько сур из Корана, а переводчик повторял мои слова на норманнском языке. Надо сказать, что слушатели внимали мне не больше, чем собственному певцу, и, когда все закончилось, мне оставалось только попросить прощения у Аллаха за профанацию Его священных слов, равно как и за перевод

[4], который, как я могу себе представить, являлся бессмысленным набором слов, поскольку взявший на себя столь большую ответственность толмач сам был пьян не меньше всех остальных.

По соседству с лагерем норманнов мы провели два дня, и в то утро, когда наш караван собирался в путь, нам через переводчика сообщили, что вождь Виглиф скончался. Я решил своими глазами увидеть их похоронный обряд, а заодно и выяснить, что они будут делать дальше после смерти своего предводителя.

В первую очередь покойника положили в могилу, над которой возвели крепкую крышу.

В этом временном склепе он должен был пролежать десять дней[5], пока не будут скроены и сшиты погребальные одежды. Кроме того, соплеменники умершего вождя собрали все его вещи и разделили их на три части. Первая часть предназначалась его семье; второй рассчитались за сшитое посмертное одеяние; третью же часть продали и купили крепкого пьянящего напитка, который предстояло выпить, когда одна из рабынь добровольно решит принять смерть и будет сожжена вместе с покойным хозяином.

Что касается употребления вина, то, по моим наблюдениям, викинги совершенно не знают в этом меры, пить они готовы день и ночь, как я уже упоминал. Нередки случаи, когда после чересчур обильных возлияний кто-то умирает прямо с кубком в руке.

Родственники Виглифа спросили у всех его рабынь и служанок: «Кто из вас желает умереть вместе с ним?» Одна из них ответила: «Я». После того как она произнесла это, она уже не принадлежала сама себе; если бы она захотела изменить свое решение, ей бы уже не позволили этого сделать.