Пожиратель сюжетов - [11]

И замыкала бесподобное шествие толпа разновозрастных детишек обоих полов. Вот уж где не было единодушия. Кто-то плакал, кто-то заливисто смеялся. Одни девочки, размалёванные, как куклы, с презрением смотрели на окружающих, другие, скромно, но добротно одетые, смотрели себе под ноги, стесняясь поднять глаза. Мальчишки дрались, дурачились. Те, что постарше, хором клялись отомстить за честь сестёр и матерей. А парочка совсем уже взрослых громко обещала покарать своих отцов.

Козорезов смотрел на это округлившимися от потрясения глазами и открытым ртом. И только когда его миновал последний карапуз, смог выдавить из себя:

— Что, чёрт подери, это было?

Девушка и Муз улыбались. Было видно, что они очень довольны произведённым на писателя эффектом.

— Неужели сам не догадался? — поинтересовался грек.

— Это сюжеты женских романов и сценарии мыльных опер! — объяснила Муза.

— А почему они все рыдают?

Валера никогда не читал женских романов и не смотрел сериалов, причём ни любовных, ни детективных, предпочитая старые добротные художественные картины.

— Просто, они уже давно запутались, кто с кем спал, кто от кого родил, где чей ребёнок, кто кому какой родственник и кто кому чего теперь должен! — рассмеялся Муз.

— А те девушки?

— Которые? Те пугливые? — уточнила Муза. — Это потерявшие память. В каждом сериале такая непременно есть, да и в романах хватает.

— Хорошо ещё, что Мексика в другом полушарии, — высказался грек, — там можно хоть месяц у тракта простоять, а они всё будут идти и конца не видать!

— Да, — подтвердила девушка, — среди муз мексиканский и бразильский кланы самые многочисленные, хотя и самые примитивные. Берут, как говориться, не мытьём, так катанием. У их авторов словарный запас, как у дикарей племени Тимбукту. Вот и льют воду в прямом и переносном смыслах.

— Много ли таланта и вдохновения надо, чтобы главные герои сериала за целую часовую серию, раз по десять произносили одну и ту же фразу, лишь переставляя местами слова, а оставшееся незанятым время, заливали слезами, — усмехнулся Муз.

Последние замечания Валера слушал уже в пол уха. Его взгляд приковала дорога. Ещё слышны были стенания и всхлипы героев только что прошедших мимо сюжетов, а слева уже клубилась пыль вперемешку с дымом. Частые вспышки разной яркости время от времени подсвечивали это облако, на редкость быстро приближавшееся к замешкавшимся на обочине спутникам.

Довольно сильный толчок в плечо вывел писателя из транса. Беспокойно оглядевшись вокруг, он, наконец, сфокусировал свой взгляд на имевшей весьма озабоченный вид физиономии грека. Муз явно нервничал.

— Надо спешить, — он ухватил своего автора за рукав халата и потянул за собой. — Стоя здесь, мы никого не догоним и ничего не узнаем.

— Ковбой прав, — согласилась Муза, — если прибавим шаг, быстро наверстаем часа три-четыре, ещё и римлян обгоним.

— А отсюда надо уносить ноги, — настаивал Муз, продолжая пытаться сдвинуть с места своего симбионта.

Рядом с ухом Козорезова что-то пронзительно просвистело, едва не задев мочку. И тут же земля в паре метров от его ног превратилась в долину маленьких пыльных гейзеров.

— Ложись, — заорал, падая грек.

— Ложись, дурак! — услышал он за спиной.

И в то же мгновение Муза всем телом навалилась на него сзади, и, ударив под колени, вынудила упасть. И он рухнул, едва не подмяв под себя своего античного друга.

Пылевые гейзеры снова и снова пробуждались то слева, то справа, то перед самым носом Валерия. В отдалении пару раз ухнуло. Третий раз ухнуло совсем рядом, и комья разорванной почвы забарабанили по тем частям тела, что не смогла прикрыть собой девушка. А один изрядный ком так ударил его в затылок, что зрение на несколько долгих мгновений превратилось в кино про разнообразное рождение, превращение и пересечение световых кругов. Каково было лежавшей на нём сверху спасительнице, он и представить себе не мог.

— Не двигайтесь, может пронесёт.

Валера с трудом разобрал слова грека. Немного повернув голову, он увидел причину столь невнятной речи. Челюсть Муза оказалась раздробленной, вся левая часть лица превратилась в один большой отёк. Подобное он видел только раз в жизни. Тогда хулиганы, перевернув старенький «москвич» его бывшего тестя на крышу, забросали того обломками кирпича, когда он вышел из подъезда, чтобы навести порядок. Один из обломков угодил аккурат в левую часть лица, сломав с этой стороны обе челюсти.

А, прикрывавшая его собой Муза, и вовсе молчала. Однако Валера, следуя совету раненного, решил пока не выяснять её судьбу. Он лишь пытался спиной почувствовать, бьётся ли у девушки сердце. Хотя абсолютно не представлял себе, а есть ли вообще сердце или нечто подобное у абстракций.

Когда облако поравнялось с невзрачным бугорком, в который превратились, засыпанные землёй и пылью путники, стали видны некоторые детали его содержимого. Там густой массой, сея вокруг себя огненную смерть, шли танки и бронемашины всех известных и неизвестных моделей и модификаций. Некоторые выглядели так нелепо, что описать подобный механизм мог только графоман-двоечник из пятого класса какой-нибудь глубоко провинциальной школы. Другие походили толи на блины, то ли на летающие тарелки, поставленные на три, две, или даже одну, но широкую гусеницу. Это явно подсуетились футуристы.