Пожилые записки - [56]

– Помнишь, золотое кольцо у меня было? – спрашивала соседка приятельницу и, не дожидаясь ответа, продолжала. – Знаешь, как оно ко мне попало? Как-то с мужем ехали мы в поезде из Ленинграда,– я пошла в уборную, и что ты думаешь? На полке там лежит кольцо. Его кто-то забыл. И я, конечно, то кольцо взяла себе, а ты не будь разиней и раззявой. И я много лет его носила, и ты знаешь, как его я потеряла? Мы поехали с мужем в Киев, я пошла в уборную, сняла его зачем-то, дура, положила на полку, а когда хватилась и вернулась, то какая-то подлюка из сегодняшних его уже украла!

– Ох, уж эти сегодняшние, – с осуждением сказала собеседница.

Пожилая мифическая еврейка принялась по любому поводу изрекать прекрасные сентенции. Оказалось вдруг, что она давным-давно жила в той коммунальной квартире, где всю свою московскую жизнь (в одной крохотной комнатенке) провела Людмила Наумовна. Однажды задержалась Людмила Наумовна в театре, а ее муж (она вторично вышла замуж) к ее приходу жарил на общей кухне котлеты. А соседка вышла и сказала:

– Для чего вы сами жарите котлеты? Ведь мужчина – это прежде всего самец! (В слове этом ударение она поставила на первом слоге.)

А потом был как-то капитальный ремонт, и от маленькой комнаты безропотной Людмилы Наумовны отрезали еще шесть метров, чтобы сделать в этой коммуналке долгожданную ванную. От такой потери жилплощади расстроилась было Людмила Наумовна, но соседка мигом успокоила ее:

– Не огорчайтесь!, В нашем возрасте лучше лишний раз помыться, чем лишний родственник проездом.

И, как это часто бывает у беспечных легких людей, была мужественным и надежным человеком вечно смеющаяся Людмила Наумовна. Незадолго до войны вышла она замуж за актера из Театра комедии. Друзья-врачи предупредили, что из-за рака почек ему жить осталось около года, а если повезет – чуть побольше. И об одном она тогда спокойно попросила: чтобы не вздумали это сказать ему. И прожили они счастливые шесть лет. Когда резко стало ему худо, позвонила она тайно в Ленинград, и врач ей предложил два варианта: привезти его в больницу, где лечение будет очень мучительным (зато еще полгода или год) и всё ему известно станет, или надо принимать сильные болеутоляющие средства и умрет он быстро, но не зная ничего и ожиданием не мучась.

Выбрав вариант второй без размышлений (только по улицам в тот день ходила долго, чтоб не выдали лицо или глаза), превратила в праздник эти несколько недель небольшая хрупкая женщина. И были гости, был театр, поездка в Ленинград и множество вокруг талантливых людей. Умер он внезапно и легко – простыне проснулся утром. Сказав ей накануне, что очень счастлив. Сорок лет спустя она к нему присоединилась на Ваганьковском кладбище.

Очень я боюсь сентиментальной сладости переложить в Ваш образ, Людмила Наумовна, – прекрасно понимая, что Вы этого мне бы не простили. Отсюда и сухая сдержанность моя, хотя я очень-очень Вас любил и Вам поныне благодарен за общение. А кстати, помните наш разговор, когда я прочитал Вам стишок Саши Аронова? Он так понравился Вам, что Вы его раз пять повторили, словно пробуя на вкус легко и точно собранные строки:

Я с утра до вечера

нехитра, доверчива,

а с вечера до утра -

недоверчива, хитра.

Тогда на эту тему мы чуть-чуть поговорили с Вами, помните?

…Нет, праведницей не была она. Я не слышал от нее историй о романах, только раз по случаю она сказала веско и спокойно, что всегда прекрасно было всё по этой части и притом весьма разнообразно по отдельным типажам.

Поэтому, наверно (и, конечно, от таланта), не была она ничуть ханжой. Лексика дворов и подворотен воспринималась ею как естественная часть литературного языка и судилась только по качеству, то есть по гармонии с текстом. А потому и замечания ее всех изумляли непостижимой точностью, проницательностью легкого ума. Заговорили как-то за столом о женщинах, пылко предающихся активной суете, общественным мероприятиям, а то даже борьбе за женское равноправие (термин «феминистка» тогда не был еще в устном обиходе). Молча послушав нас несколько минут, Людмила Наумовна сказала негромко:

– С дамами-бедняжками это обычно случается от хронического недоеба.

Посмеявшись, мы пытались продолжать, но явно выдохлась дискуссия: все ясно ощутили, что одна лишь эта фраза сильно исчерпала тему.

Наотмашь об одном нашем знакомом выразилась Людмила Наумовна:

– У него такое выражение лица, – сказала она, – как будто он всё время едет в такси и смотрит на счетчик.

Насколько велика и освежительна убойная сила краткой реплики, я еще знаю по словам, порой произносимым моей тещей. К ней как-то в ресторане Дома актера подсел один из видных квасных патриотов, ярый ревнитель чистоты русской нации и очищения России от инородцев с их пагубным влиянием на русский дух и вообще. Голосом проникновенным и задушевным он напомнил уважаемой Лидии Борисовне о ее безупречном дворянском происхождении, о родстве с Толстым, о графской геральдике на ее генеалогическом дереве… – «Так почему же вы не с нами, дорогая Лидия Борисовна?» – закончил он свой патетический монолог.

А теща моя с царственной лаской в голосе ответила ему: