Пожилая дама в Голландии - [36]

Он размашисто подчеркнул несколько фамилий, которые я не сумела бы прочитать, столько в них было двойных «а» и «е».

Вдруг зал зашумел сильнее, а потом стало тихо. На ринг вышли несколько человек, одетых в белое, и два боксера небольшого роста, которые заплясали в противоположных углах ринга. Тренеры окружили их, вложили каждому что-то в рот, надели им перчатки и исчезли. В середине ринга остался только судья, который был по крайней мере в два раза толще и выше участников матча. Раздался гонг. Боксеры, перебирая ногами, начали выдвигаться из своих углов.

Охотнее всего я закрыла бы глаза, потому что терпеть не могу бокса, но ведь я не могла этого сделать. К счастью, дрались боксеры в весе «мухи» или «пера», они больше топтались, чем наносили удары, и я кое-как это терпела.

В следующей встрече противники были крупнее и дрались с большим натиском. При каждом удачном ударе зал взрывался аплодисментами и свистом. Сидящий справа от меня Девриеен наклонялся и кричал, ободряя своего любимца. Кто из них им был – я, разумеется, не имела понятия. По мне, боксеры лупили друг друга совершенно одинаково.

Слева от меня сидел муж Лизы. Он пребывал в полном молчании. Мне сначала, судя по его спокойствию, показалось, что, в отличие от Девриеена, он не принимает близко к сердцу происходящее на ринге. Однако, когда я посмотрела на его лицо, меня "словно током ударило. Мышцы лица дергались, а глаза как будто приклеились к двум парам перчаток, радужные оболочки двигались в такт с движениями рук боксеров. Йохан не наблюдал за матчем – он участвовал в нем.

Я же достаточно насмотрелась на эту драку кулаками, вооруженными жесткими перчатками, и уже допускала, что, даже если я перестану смотреть на ринг, ни Йохан, ни Девриеен этого не заметят. Теперь я решила высматривать сине-красную куртку более методично, начав осмотр болельщиков с нижних рядов. Однако я периодически поглядывала на Йохана и Девриеена – убедиться, что они по-прежнему заняты происходящим на ринге. Я также предусмотрительно время от времени бросала взгляды на дерущихся внизу парней, чтобы моя незаинтересованность не казалась явной и не привлекла ничьего внимания. Я автоматически фиксировала свистки судьи и удары гонга. Если после них раздавался рев толпы, я тут же прерывала свой осмотр, наклонялась к рингу, как эмоциональный болельщик, и даже несколько раз аплодировала вслед за Девриееном.

Таким образом я осмотрела уже порядочную часть расположенных ниже трибун, останавливая взгляд на каждой сине-красной куртке. У меня уже начали болеть и слезиться глаза от этого высматривания, как вдруг тремя рядами ниже нас, левее, я увидела еще одну синюю куртку с красным поясом, и мое сердце снова застучало в ускоренном ритме. Это был ТОТ. Он сидел, наклонившись вперед, а когда двигал головой, то был четко виден не только его профиль, но и три четверти лица. В испуге я отвернулась к рингу, не видя, впрочем, что на нем происходит. Мои мысли прыгали как кролики. Заметил ли он меня раньше? Не его ли ищет Девриеен? Если так, что делать, когда он подойдет к нам и увидит меня в обществе своих дружков? А если это все-таки не Йоахим?

Я еще раз посмотрела в том направлении и похолодела. Только сейчас я заметила, что рядом с ТЕМ человеком сидит мой высокий голландец! Как я не увидела его сразу? Вероятно, так сконцентрировала внимание на синей куртке с красным поясом, что не замечала ничего другого. Они сидят рядом. Значит ли это, что они заодно?

Внезапно я пришла в себя, так как поднялся страшный шум. Зал выл, кричал в восторге, свистел и топал ногами от недовольства. Я посмотрела на ринг. Один из боксеров лежал на полу, над ним наклонился судья и считал. Нокаут, похоже, оказался тяжелым, так как боксер не поднимался. Девриеен чуть не прыгал на скамейке и бил ладонями по коленям. Лицо Йохана исказила какая-то дьявольская гримаса. Я почувствовала себя плохо.

Через две минуты рев, топот и свист прекратились, зал наполнился однообразным шумом, люди начали вставать и проталкиваться к выходу. Йохан и Девриеен также поднялись.

– Двадцатиминутный перерыв. Если вам никуда не нужно, лучше сидеть на месте, – обратился Йохан к Лизе и госпоже Девриеен. – На билетах указан только участок сектора, места не нумерованы, поэтому позже у вас могут возникнуть хлопоты, когда начнете нас искать.

– Мы никуда не пойдем, – заверили обе женщины. Я посмотрела влево, на третий ряд под нами. Оба места уже были пусты.

– Ну, вы и болельщица! У вас на лице красные пятна! – воскликнула госпожа Девриеен.

Я коснулась лица ладонями. Оно явно горело.

– Ваш муж тоже переживал…

– А мне от всего этого ни холодно ни жарко, – охотно заговорила госпожа Девриеен. – Я хожу на матчи только затем, чтобы составить мужу компанию: он считает, что я приношу ему удачу. Если я не еду, он проигрывает большую часть пари. Я служу ему своего рода талисманом, хотя для талисмана слишком толстая. – Она засмеялась, демонстрируя свои прекрасные зубы. – Но похудеть не могу – слишком люблю поесть.

Она все больше мне нравилась, в ней не было ничего искусственного, ни тени позы, которая часто характерна для стареющих красавиц, постоянно озабоченных тем, чтобы другие не забывали об их ушедшей красоте.