Пожар страсти - [25]

Тем не менее Гиацинта дружелюбно ответила:

– Наша комната в Париже зарезервирована, и мы можем быстро вернуться туда, если отправимся рано утром.

– Я предпочел бы вернуться сегодня. Пораньше поужинать в гостинице и уехать. Я сделал бы это сейчас, если бы не твое желание осмотреть собор.

– Я очень хочу осмотреть его. Смотри, вот уже видны два шпиля вдали.

Гид оказался превосходным. Сезон только начинался, толпа была не слишком большой, и Гиацинта следовала вместе со всеми экскурсантами. Они подошли к светящемуся розовому витражу, где, к удивлению Гиа, стоял, нетерпеливо постукивая ногой, скучающий Джеральд.

– Значит, ты нас бросил! – шутливо воскликнула она.

– Я опасался, что он будет говорить до самого утра.

– Жаль. Я думала, тебе это понравится. Ну что ж, давай поедем в гостиницу, пообедаем и отправимся в Париж.

Между тем солнце скрылось и начал накрапывать дождь. Они подняли верх машины. Дорога была извилистая и незнакомая, так что Джеральду пришлось вести машину медленно. Гиа разглядывала карту и следила за дорожными знаками.

Когда они под проливным дождем добрались до гостиницы, уже наступил обеденный час. Они вошли в зал.

– Джеральд, посмотри на портрет мужчины над дверью, в завитом парике и с кружевными манжетами. Возможно, этот дом принадлежал ему.

– Не исключено.

Грибной суп был аппетитным и наваристым, хлеб – теплым, вино – необычайно вкусным. Джеральду оно понравилось.

– Замечательная еда, – сказала Гиацинта.

– Да.

– Джеральд, ты сердишься?

– Сержусь? С чего бы это?

– Не знаю, но у тебя недовольный вид.

– Просто устал, поскольку провел весь день за рулем. К тому же идет этот противный дождь.

– Сегодня льет так, как тогда, когда мы с тобой встретились. Помнишь, какой свирепый был ветер? Я едва удерживала машину.

– Проклятие! И надо же случиться такому, когда мы застряли в какой-то дыре. Ничего другого не остается, как идти спать.

Растерянная Гиацинта огляделась.

Неподалеку расположилась французская чета с тремя детьми. Дети вели себя очень воспитанно. Жена была ничем не примечательной женщиной. А вот лицо мужчины привлекало внимание. Массивное и квадратное, оно не отличалось классической правильностью черт, как у Джеральда, однако в нем была какая-то особая выразительность, заставившая Гиацинту посмотреть на него более внимательно. Нежно улыбнувшись, он коснулся руки жены.

– Что ты там разглядываешь? – спросил Джеральд. – Увидела что-то интересное?

– Эта пара мне очень симпатична.

– Ты заметила, что у нее нет подбородка? Небольшая пластическая операция исправила бы ей лицо.

– Он и без того ее любит.

– О, ты замечаешь такие вещи? Я этого не вижу. Откуда ты знаешь, что он любит ее?

– Догадываюсь… Скажи, а мне нужна пластическая операция?

Джеральд внимательно посмотрел на жену.

– Ты разглядываешь меня так, словно никогда раньше не видел.

– Нет, тебе не нужна.

– Как скучно, – сказала Гиацинта.

Джеральд засмеялся.

– Не напрашивайся на комплименты.

– Мне всегда приходится это делать. Арни восхищается мною. От него я слышу изысканные комплименты.

– Арни! У него женщины по всей стране! В Кентукки, во Флориде – везде! Там, где есть лошади, у него есть и женщины.

У Гиацинты задрожали руки, а на глаза навернулись слезы. Пошарив в сумочке, она достала сигарету, но не успела прикурить.

– Что, опять? – возмутился Джеральд. – Хочешь заработать рак легких? Ты должна помнить, что у тебя двое детей.

Уронив сигарету, она посмотрела ему в глаза.

– Хорошо. Но почему, почему, почему ты не скажешь мне, что между нами что-то не так? Ведь это видно и слепому. Я имею право знать. Я утомительна? Уродлива? Гадко себя веду? В чем дело?

– Да нет между нами никаких проблем, Гиа! Никаких! Доедай свой обед, выпей еще вина.

«И все-таки не понимаю. Нет, не понимаю», – тоскливо подумала Гиа.

На следующий день, когда они гуляли по Парижу, ярко светило солнце. Гиацинта едва поспевала за мужем. Они прошли от площади Звезды до президентского дворца, пересекли реку и вернулись на площадь Согласия.

– В этом городе нужно быть молодым, – усмехнулся Джеральд. – А я уже слишком стар.

– Что за вздор! Стар в тридцать четыре года?

– Нет, не вздор. Этот город создан для молодых, имеющих досуг и средства.

«Он жалеет, что не видел это прежде, – подумала Гиацинта, – и злится на себя».

– Я хочу посетить больницу, – сказал Джеральд. – Я знаю имя того, кто сможет мне все показать.

– Отлично. А я тем временем схожу в музей Родена, и мы встретимся с тобой позже.

Гиацинта изо всех сил выказывала оживление, хотя не испытала его, даже оказавшись в музее. Она шла по залу с тяжелым сердцем, рассеянно глядя на шедевры гениального скульптора.

Внезапно Гиацинта остановилась, увидев небольшую скульптурную группу, изображающую мужчину с радостно смеющейся юной девушкой, которую он поднял высоко вверх. «Je suis belle», прочитала она. Да, конечно, я красива, когда любима. И Гиацинта несколько минут стояла, глядя на их лица и прекрасные юные тела.

Потом она спустилась вниз и прошла по великолепному зеленому саду. Быть в Париже, лучшем из лучших городов во всем мире, – и испытывать при этом такую тревогу! Чувствовать себя такой одинокой! На улице она остановилась перед витриной детской одежды и увидела милое платьице из белого льна с розовой отделкой. Здесь же стояли розовые туфельки. Эмме наверняка понравятся такие туфли. В магазине нет платья ее размера, но завтра оно появится.