Пожалуйста, позаботься о маме - [19]

Женщина говорит, что у мамы на ногах были голубые пластмассовые сандалии и на одной ноге, около большого пальца, образовалась глубокая рана, возможно, она натерла ногу этой сандалией, потому что очень долго шла. Женщина рассказывает, что мухи назойливо кружились вокруг, пытаясь сесть на покрытую гноем рану, а женщина раздраженно отмахивалась от них. И хотя, судя по всему, рана причиняла ей сильную боль, она продолжала вглядываться в окна офиса, словно ничего не чувствовала. Это произошло около недели назад.

Около недели?

Растерявшись, он пока не понимает, чем может помочь в поисках мамы история, рассказанная этой незнакомой женщиной, и продолжает раздавать листовки прохожим. Все члены его семьи повсюду расклеивали и раздавали прохожим листовки, начиная от Сеульского железнодорожного вокзала и до Намьянгдун, в ресторанах и магазинах одежды, книжных лавках и интернет-кафе. Когда листовки были сорваны, потому что родственники расклеили их в неположенном месте, они снова клеили их в тех же местах. И теперь они ограничились не только территорией вокруг вокзала, но расширили поиски и расклеили новые листовки на улицах Намдэймун, Чунним-дун и даже на Содэмун. Никто не позвонил по телефонам, указанным в объявлении в газете, но некоторые люди откликнулись, увидев листовки на улицах. Кто-то позвонил и сообщил, что видел женщину, похожую на маму, в ресторане, которая сломя голову выбежала оттуда, но это оказалась женщина одного с мамой возраста, которая там работала. Один раз позвонил человек, который сообщил, что пригласил маму в свой дом, и продиктовал свой адрес. Окрыленные надеждой, они бросились по этому адресу, но оказалось, что такого дома на самом деле не существует. Нашелся и такой человек, который пообещал отыскать маму, если ему заплатят вперед пять миллионов вон. Но две недели спустя и подобные нелепые звонки стали редкостью. Все члены семьи, поначалу с надеждой обыскивающие окрестные районы, все чаще встречались около башенных часов перед Сеульским вокзалом, растерянные и совсем отчаявшиеся. Когда люди комкали листовку, едва взглянув на нее, а потом швыряли на землю, его младшая сестра, писательница, тотчас же поднимала ее, разглаживала и протягивала другим прохожим.

Его сестра, которая принесла с собой на вокзал целую стопку листовок, стоит рядом с ним. Ее сухие глаза устремлены на него. Он вспоминает о том, что сказала незнакомая женщина, и спрашивает:

— Может быть, нам стоит сходить к офису Юнсан Ту-дун и поискать там?

— Зачем маме понадобилось туда идти, — отвечает она и уныло добавляет: — Мы можем зайти туда попозже. — А затем громко обращается к проходящим мимо людям: — Это наша мама, пожалуйста, посмотрите на фотографию, прежде чем выбрасывать листовку. — И раздает прохожим листки с фотографией.

Никто не узнает его сестру, чья фотография время от времени появляется в газетах в разделе о культуре, когда выходит в свет ее очередная книга. Судя по всему, гораздо эффективнее привлекать внимание прохожих громкими криками и одновременно совать им в руки листовки, как поступает сестра. Люди не выбрасывают ее листовки, стоит им отойти на несколько шагов. Не так уж и много мест, куда мама могла бы отправиться, и на самом деле, возможно, она могла пойти к кому-нибудь из его братьев. В этом-то как раз и заключается их проблема. Если бы они знали, куда именно могла пойти мама, то сосредоточили бы поиски именно в этом направлении, а так им приходится прочесывать весь город. Когда сестра спросила его, зачем маме понадобилось идти к офису, он не сразу вспомнил, что свою первую работу в этом городе он нашел как раз в офисе Юнсан Ту-дун. Потому что было это тридцать лет назад.

Ветер посвежел, но Хун Чол словно не ощущает холода, капли пота стекают по лицу. Ему слегка за пятьдесят, он — маркетинговый директор в крупной компании, занимающейся строительством жилых домов. Сегодня суббота, выходной день, и, если бы мама не исчезла, он сейчас был бы в экспериментальном доме в Сондо. Сейчас его компания рекламирует квартиры в большом жилом комплексе, который вскоре будет сдан в эксплуатацию. Хун Чол работал круглые сутки, чтобы обеспечить стопроцентный объем продаж. Всю весну он руководил рекламной кампанией, подбирая обычных домохозяек для съемок в рекламе, вместо того чтобы воспользоваться услугами профессиональных моделей. В то время он не возвращался с работы раньше полуночи, так сильно был занят на строительстве экспериментального дома и привлечением на свою сторону журналистов, которых приходилось угощать и всячески задабривать. По воскресеньям он частенько сопровождал генерального директора компании и прочих важных шишек на игру в гольф в Сохо или Хунсун.

— Хун Чол! Мама пропала! — Настойчивый голос его младшего брата в летний полдень расколол надвое привычную жизнь, словно он неосторожно ступил на тонкий лед. Когда брат сказал, что позвонил в полицию, Хун Чол сначала решил, что он излишне драматизирует. И только спустя неделю разместил объявление в газете и принялся обзванивать больницы. Каждый вечер они обходили приюты для бездомных, но все без толку. Мама, оставшаяся одна на станции метро, исчезла, словно призрак. Ее как будто не существовало вообще, и порой ему даже хотелось спросить отца, действительно ли она приехала с ним в Сеул. Прошло десять дней с момента исчезновения, затем две недели, и вот уже минул целый месяц, как их семья в растерянности мечется по городу, словно повредившись рассудком.