Позади Москва - [32]

– Это в училище?

Курсант явно был не салагой, институт училищем из своих называли многие, но из курсантов – именно старшекурсники.

– Нет, много ближе. Вдвое. И в другую сторону вообще-то.

Ушедшая женщина вернулась, на ходу глядя в сторону того же окна и заметно горбясь. Возможно, ждала пули, которая прилетит из-за занавесок. Возможно, очередного злого, неуместного в ее доме слова.

– Вот.

Не термос, пластиковая бутылка квадратного сечения, с вырисованными яркими красками елками на этикетке. Уже с водой.

– Спасибо, – с чувством произнес капитан-лейтенант. Вода стоила дорого, это он уже понял, а уже через часы это поймут еще тысячи людей в этом самом городе. Очень может быть, что женщина прекрасно понимает это сама, и «уже».

Он улыбнулся собственной мысли: тому, как поставил кавычки в своем воображении. Было совершенно ясно, что с его разумом что-то не в порядке, но само это осознание радовало. Настоящие психические больные на это вроде бы не способны.

Курсант по имени Дима уже стоял на своих двоих и падать в обморок не собирался.

– Фамилия, факультет? – поинтересовался капитан-лейтенант. Новую интонацию парень уловил безошибочно, поставил ноги вместе и что-то такое привычное даже отразил на лице.

– Курсант Иванов, 4-й курс, факультет ракетного вооружения надводных кораблей.

– Вольно. На случай, если не помнишь меня, – капитан-лейтенант Дмитриев, радиотехника. Какие есть предложения, курсант?

– Нет предложений, товарищ капитан-лейтенант.

– Свежо… У меня острых идей тоже немного. Но двигаться надо. Оружие есть, и даже на обоих. На плечах погоны. Дальше ясно?

– Так точно.

– Я предлагаю уходить из города. Добираться до Полесска.

– Почему?

– В городе будет худо. Мы первый крупный город, считая от границы. Здесь порядочно будет вооруженных одиночек в шинелях и бушлатах разных цветов, и они дадут гостям курнуть бамбука в самую пропорцию.

– Чего?

Капитан-лейтенант посмотрел на курсанта повнимательнее. Почти каламбур был: курсант Дима и офицер Дмитриев. Молодой совсем парень. Ну да какая разница… Погоны надел, присягу принял – все, претензии не принимаются.

– В городе может быть легче.

– Может, – капитан-лейтенанту было нечего возразить. – Но, может быть, и нет. Лично я даже представить себе не могу, как здесь будет. Но я вот и такого вчера представить не мог…

Некоторое время все трое переглядывались с тупыми выражениями на лицах, как настоящие малолетние идиоты. Потом не выдержал курсант:

– А что в Полесске?

– МЧПВ[5]. Вроде бы 49-й дивизион.

– Не слышал про такой.

– Потому что мелочь. Отдельный дивизион пограничных сторожевых катеров. Будь у них два эсминца или БПК, ты бы там практику проходил. Но дело вообще не в тоннаже, не о нем речь. Мне кажется, это просто в нужном направлении. И не к южной границе, и не к северной. И не к Зеленоградску со Светлогорском. Чуточку посвободнее будет дорога, если можно так сказать.

– Калининградскому особому району конец?

– Ух, сформулировал… – капитан-лейтенанту потребовались усилия, чтобы изобразить на лице иронию, а не выматериться, грязно и многосложно. – Нас всех голыми взяли. Тепленькими, в постельках, как в сорок первом. Какой особый район, чем его оборонять после того, как мотострелки и морпехи попали под первый удар? Личным составом базы технического имущества флота? Ремонтного завода военной техники? Баз хранения ее же? Ну, ты понял уже… Раз атомная война сразу не началась, то теперь только партизанская война, только. В максимальном масштабе. В городскую я верю, не дурак. Но надо быть реально местным. Ты местный?

Он вдруг понадеялся, что курсант Дима скажет «да» и тогда многое станет проще. Но парень отрицательно помотал головой, очень осторожно.

– Я местная, – вдруг довольно спокойно произнесла преподавательница. – Я здесь и родилась, и выросла. В школу вон ту ходила, наискосок во дворе. – Она мотнула головой в сторону окна.

Офицер пожал плечами. И это тоже не имело никакого значения. Действующих факторов все равно было слишком много, предугадать развитие ситуации в приложении к себе самому было невозможно в принципе. Попытка уйти из города может стать фатальной: они почти в самом центре, даже до городской окраины еще топать и топать. А на улицах почти наверняка блокпосты, плюс мобильные группы. Вооруженные и ежесекундно готовые работать по крадущимся по улицам и переулкам людям в чужой военной форме. И что это даст им, если они доберутся до цели, тоже совершенно непонятно. Даже если отдельный дивизион моряков-пограничников еще цел и боеспособен к данной конкретной минуте, он не сыграет никакой роли в этой войне. Причем ни в одном из возможных вариантов: то ли она перерастет в глобальный обмен ядерными ударами в любой следующий момент, то ли война будет «конвенционной», без ОМП, но протянется отсюда и до Владивостока, то ли противник всего лишь ставит перед собой задачу вернуть в лоно Европы Калининградскую область. Он не имел понятия.

– Можете остаться у меня, – предложила женщина, не дождавшаяся его реакции. – По крайней мере до следующей ночи.

И опять он не знал, что ответить. А время шло. Ночь закончится, и при свете дня передвигаться будет сложнее. Возможно. А возможно, и нет, потому что враги наверняка имеют хай-тек-оборудование, которому что день, что ночь: а они в темноте будут выглядывать из-за каждого угла, как две слепые мышки. Оставшись в доме приютившей их храброй женщины еще на день, кормясь ее запасами, можно получить «пару очков здоровья», если пользоваться знакомой терминологией любителей компьютерных игр – «бродилок». Особенно важных именно контуженому курсанту. Может очнуться и второй, кстати говоря, и не предскажешь, в каком он будет состоянии. Но жизнь – это не компьютерная игра, вот уж банальность…