Поющий на рассвете - [31]

Ему давно не приходилось преодолевать этот подъем, на середине него Император подумал, не отступиться ли, он все равно почти бессмертен, может быть, Богиня подарит ему все же милость и даст настоящего сына… Но оставить без наказания непокорную дочь? Нет уж. И он продолжил путь. В самом храме было все, что необходимо для подготовки к ритуалу, а с собой у него была прядка волос Идзуне. И вот вскоре запылали угли на алтаре, к своду храма поднялись тонкие сизые дымки воскуряемых благовоний.

— Проклинаю тебя, непокорная! Пусть удача отвернется от тебя навеки, а жизнь твоя истает, как этот дым благовоний.

Ниточки дыма взбаламутились, словно кто-то перемешал их в воздухе взмахом веера, соткали силуэт сидящей в позе лотоса женщины с лисьей мордой вместо лица и девятью хвостами.

— Зря, сын мой.

Император склонился в церемониальном поклоне перед богиней-матерью, приветствуя ее, как и положено вежливому сыну.

— Зря, говорю тебе, слышишь? — богиня капризно ткнула далеко не призрачной сандалией в его плечо. — Глупый мальчишка! Избалованный глупый ребенок! Хоть бы спросил сначала!

— Но почему, матушка? Она сбежала, покрыв позором всю нашу семью.

— Позор, позор… Чушь! Она нашла свое место в мире, и мне воистину жаль, что этот мир — не мой.

Император растерялся.

— Но… Кто теперь продолжит мой род?

— Сам продолжишь. Ты же с такой мыслью шел ко мне?

— Я хотел просить о милости, это правда.

— Ну так я тебе ее дарую. Однако с условием: ты зачнешь сына только тогда, когда научишься понимать, что иногда нужно не только брать, но и отдавать. Все, ступай.

Император поклонился снова и поспешил вниз, недоумевая, что имела в виду богиня. Та же уронила морду в ладони и горестно застонала:

— Чем я думала, отдавая его на воспитание людям?! Какой феерический дурак получился-то… Ладно, еще не все потеряно… Надеюсь.

Она вздохнула и растаяла, решив навестить богов в мире, где сейчас живет внучка.

Конечно, как она и думала, ускользнувшее от ее рук проклятье перехватили на самой границе сферы Жизни боги мира-Перекрестка, где располагалась академия. Сейчас оно, как дымная змея, бросалось на непроницаемые стенки своей тюрьмы в руках сияющего молодого бога, чья кожа и волосы отливали золотом, а блики на чуть заметных чешуйках давали понять, в какой аватаре он предпочитает воевать. Ну и еще о том, что сейчас Справедливость зол и определенно готов наносить свой аспект и причинять воздаяние направо и налево.

— Любезный, отдайте мне это, — она вильнула сразу всеми хвостами.

— С чего бы? — рук у бога стало на четыре больше, две натянули лук, наложив яростно горящую стрелу, еще две обзавелись копьем и мечом.

— Я его уничтожу, — пояснила она.

Справедливость смерил ее подозрительным взглядом и кивнул, но оружие не опустил, даже передав ей шар. Богиня раздавила проклятие, сдула с ладоней сверкающую пыль.

— Вы пришли сюда только для этого? — лук вместе с руками, его державшими, пропал, как и остальное оружие, но богиня не сомневалась, что этот молодой, но уже очень грозный бог и голыми руками способен стереть ее в порошок.

— Посмотреть на внучку, если честно.

— Идем, я провожу к ней, — кивнул он.

Богиня направилась следом за провожатым, не забывая рассматривать и сам мир. Перекресток был небольшим, очень зеленым, со множеством водоемов, горами, долинами, лесами и пустынями. Но одинаково уютным в любом уголке.

— С Идзуне ведь все в порядке, правда?

— Ее не дадут в обиду ее супруги.

— Это хорошо.

— Зачем вообще было пугать бедную девочку проклятьем?

— Сына воспитывали люди, что поделать.

— Это не оправдание.

Богиня фыркнула:

— Я не намерена перед тобой оправдываться.

— Ну, конечно, любимая отговорка. «Я не виновна в том, что его таким воспитали чужаки». А кто его отдал чужакам? Впрочем, казните себя сами. Вот они, — Справедливость указал вниз.

— Какие милые, — умилилась богиня, спускаясь.

Ее внучку окружали заботой и любовью, кормили с рук фруктами и сладостями, на что Идзуне только закатывала глаза и усмехалась, даже не думая протестовать. В академии начался учебный год, и это был первый выходной. Менедем уложил рогатую голову на колени супруге, отдав свою гриву в ее цепкие ласковые ручки, отдыхал. Леонт, тоже уставший за неделю, тем не менее находил силы ухаживать за обоими. Идзуне в эту неделю пережила несколько неприятных дней — Широ что-то не нравилось, и он активно об этом заявлял.

— Какая прелесть, — решила богиня, проявившись. — Девочка, вы так красиво смотритесь, такие у тебя мужья.

Мужчины тут же вскочили, настороженно замирая, готовые оградить Идзуне от незнакомки хоть своими телами.

— Благодарю, всемилостивая, — китсунэ тоже поднялась, придерживая живот.

Богиня погладила ее по животу всеми своими хвостами.

— Хороший будет мальчик. Зачатый в любви.

— Вы же не оставите его без матери? — звонко, срываясь на смешной писк, выкрикнул сирин, отгораживая жену крылом. — Эти ваши проклятья! Идзуне не заслуживает такого!

— Не оставлю, я уничтожила проклятие, — лисица-богиня фыркнула. — А ты такой храбрый.

— Я вовсе не храбрый, — стушевался юноша и покраснел.

— Больше проклятие тебе не грозит, девочка. Живи спокойно.