Поющая кровь - [45]

— Кто там внизу? — снова крикнул часовой.

Она стала быстро соображать. Ворота запирались только в случае возможной угрозы, и если уж их запирали, то, по киранскому закону, они должны оставаться закрытыми до рассвета. В это время никому не дозволялось входить или выходить через ворота.

Но ей обязательно нужно попасть в город. Как только солнце окрасит день, ей будет уже не найти Дромена Невезучего до самой ночи, когда снова станет темно. У этого человека в венах течет кровь летучей мыши, и солнечный свет ему ненавистен.

— Я всего лишь напуганная старая женщина! — дрожащим голосом ответила она, притворяясь. Спешно отстегнула свой меч, сжала его обеими руками. — На наше хозяйство напали и все подожгли, мой муж и сыновья убиты. Сжальтесь надо мной, впустите!

Часовой перегнулся через парапет:

— Говоришь, твое хозяйство подожгли? Мятежники?

— Какие-то люди! — причитала она в надежде, что он поверит ее отчаянию. — Я не знаю, кто они. Прошу вас, откройте ворота. Они, наверное, вот-вот будут здесь, а все, что у меня есть для защиты, — только меч моего бедного мужа. — Неожиданно для самой себя она запрокинула голову и неуклюже помахала зачехленным оружием. — Что мне делать? Помогите мне, прошу вас! — Она громко зарыдала, утирая глаза кулаком.

— У тебя, я вижу, хорошая, сильная лошадь, — откликнулся часовой. — Скачи быстрее, и они тебя не догонят. А завтра можешь вернуться.

Другие караульные с факелами сгрудились наверху и смотрели на нее.

— Пожалуйста! — Она умоляла, протягивая к ним руку, пытаясь разжалобить. — Я всего лишь бедная женщина, и я так устала. Я скакала издалека, и моя лошадь выдохлась.

Она улыбнулась про себя этой лжи и возблагодарила всех богов за чудесное свойство Ашура, благодаря которому обычные люди, глядя на единорога, принимают его за обыкновенную лошадь. Что бы они сделали, если бы сейчас на месте лошади увидели существо из старинных мифов?

— Пусть войдет, — буркнул кто-то.

— Она одна, — шепнул другой. — Там больше никого нет.

— Прошу вас! — завопила она. Ее беспокойство не было таким уж поддельным. Она должна попасть внутрь и найти Невезучего до того, как взойдет солнце. Никто на свете не знает, где этот хитрый старик проводит время днем. К тому же ей начинала надоедать эта роль, которую она играла, чтобы пройти в город. — У меня есть родственники в городе, они позаботятся обо мне. Они могут вас вознаградить!

— Но вы же знаете, каков закон, — проворчал первый часовой, обращаясь к своим товарищам.

— К черту закон! — рявкнул кто-то в ответ. — Мы не можем оставить женщину там. Не можем, если речь идет о мятежниках. Ты же слышал, что они натворили в Соушейне. Всего час назад нам об этом сообщили. Пусть войдет, я тебе говорю!

На стене спорили еще недолго. Затем все заглушил громкий скрип. Шумно лязгнули шестерни, загремели огромные цепи. Массивные ворота тяжело отворились, но не полностью, а только слегка.

— Проходи, да поторапливайся, не то старшие офицеры нам головы поснимают!

В открывшуюся щель мог пройти и Ашур, но Стужа соскользнула на землю.

Большая часть людей видели в единороге лошадь, но находились и такие, пусть их было совсем немного, у которых чутье развито лучше. Она и прежде очень редко брала его в большой город, и теперь в этом не было необходимости. Она шепнула ему что-то на ухо и шлепнула по крупу. Большой комок встал в ее горле, когда он снова умчался в ночь.

Он будет рядом, когда понадобится. Сейчас она знала это, ей всегда нужно было это знать. А все те годы неизвестности и беспокойства за его судьбу — не в счет. Ашур всегда будет рядом.

— Иди же скорее, женщина! — проскрежетал чей-то голос.

Она поспешила в узкий проход. Три человека, полностью вооруженные, встретили ее. Она отметила про себя качество их блестящих кожаных доспехов, но ей было еще рано выходить из своей роли. Она бросилась к их ногам, надеясь, что никогда не встречала их прежде, когда изображала ясновидицу.

— Благодарю вас, господа! Вы спасли меня. Вся семья моя погибла, а я спасена. Ваши боги — боги добра и милосердия. Да благословят они вас, господа!

Она не поднимала головы и, прикрыв лицо рукой, осыпала их похвалами, превознося до небес, пока они не стали в смущении отводить глаза.

— Вот так меч, — заметил один стражник, желая прервать ее льстивые речи.

— Я вытащила его из тела своего мужа, пока они поджигали наш урожай. — Она потерла глаза, как будто смахивала слезы, и крепче прижала клинок к груди. — Я отдам его брату мужа, он живет здесь на улице кожевников. Ему придется теперь заботиться обо мне. Таков келедский закон. — Она притворно вздохнула и собралась было уходить.

— Подожди, — окликнул ее один из часовых.

Она остановилась, но не обернулась, все еще боясь быть узнанной. Ее меч слегка выдвинулся из ножен.

— Этой ночью на улицах неспокойно. Да и Соушейн сожгли. Большая часть гарнизона погибла, пытаясь защитить его. Честные люди заперлись в своих домах, а преступники бесчинствуют на улицах, так как нет патрульных солдат. — Часовой подошел к ней ближе, и она быстро и незаметно вернула меч на место. Голос мужчины смягчился. — Тебе и так уже досталось сегодня. Двое из нас проводят тебя до дома брата твоего мужа.