Пойти в политику и вернуться - [72]

Вообще мнение министра тогда значило многое. Все, начиная с президента, не требовали от меня, чтобы я по любому поводу брал под козырек. Но это предполагало и особую ответственность. На первой же коллегии я сказал своим подчиненным: «Политикой у нас будет заниматься один человек – министр. Вы решаете профессиональные задачи».

Но если говорить честно, был в моей милицейской биографии случай, когда меня втянули в политику и я об этом пожалел. Весной 1999 года Юмашев попросил меня выступить в Госдуме по поводу генерального прокурора Юрия Скуратова.

Напомню, что в марте 1999 года телеканал РТР показал документальный фильм «Трое в постели», где, как тогда острили, человек, похожий на генерального прокурора Юрия Скуратова, занимался любовью с двумя проститутками. Скуратов заявил, что это фальшивка, но президент временно отстранил его от должности на период расследования уголовного дела по статье «злоупотребление должностными полномочиями».

МВД к этой истории никакого отношения не имело. Но Валентин Юмашев – не знаю почему – попросил именно меня выступить в Думе. Надо было упереться и отказаться. Но я согласился. Не помню в подробностях, что именно я говорил депутатам, но суть была примерно такая: если история стала публичной, Скуратову надо спасать честь генеральной прокуратуры и уходить в отставку. То есть попытался найти слова, чтобы не идти против совести, и, казалось, нашел. Но, с другой стороны, мне же было ясно, что Скуратова подставили. Он слишком активно занимался разными взрывоопасными делами. Установил контакт со швейцарским прокурором Карлой Дель Понте, которую очень интересовали связи российских коррупционеров со швейцарскими банками.

Кроме того, у меня со Скуратовым были добрые отношения. Когда руководитель администрации президента Николай Бордюжа, который сменил на этом посту Юмашева, показал Юрию Ильичу эту пленку, он приехал ко мне, просил совета. Мы с ним обсудили несколько вариантов, как из этой истории выбраться. Я переговорил с Ельциным, потом с Путиным, он тогда уже возглавлял ФСБ. В результате Скуратову предложили выбор – либо послом в Финляндию, либо судьей Конституционного суда, либо директором Института прокуратуры. Я ему прямо сказал: «Юра, Ельцин тебя назначал генпрокурором, не согласен с ним – уходи. Давай послом в Финляндию, на фиг тебе все это нужно…» Он вроде согласился, лег в больницу, но потом неожиданно передумал.

Как я понимаю, когда Скуратов лежал в больнице, к нему приезжали разные люди, в том числе и Юрий Лужков, говорили: «Ты не сдавайся, мы на Совете Федерации тебя поддержим…» Время было нестабильное, последефолтное. Каждый играл в свою игру. Но мне как человеку, который в общем относился к Скуратову с уважением, не надо было выступать в Думе. Мне это и тогда далось нелегко, и сейчас не слишком приятно об этом вспоминать.

* * *

В министерстве скандалов не было. Никаких полковников-подполковников с миллиардами не ловили. Вот это точно не только моя заслуга. Еще при Ерине началась чистка кадров. Виктор сам был человек абсолютно чистоплотный. Когда возглавил министерство, конечно, столкнулся с полным развалом. Начало 90-х, только что распался Советский Союз. Правоохранительная система рухнула. Люди в погонах выживали, как могли. Коррупция стала для многих образом жизни, считалась не преступлением, а нормой. Если ты ничего не украл, значит, ты идиот. Зарплата-то мизерная. Кто-то кого-то крышевал, кто-то приторговывал информацией… Вот та точка отсчета, с которой начинал Ерин. Уходя, он оставил Куликову уже совершенно другую милицию. Но надо отдать должное и Куликову, он тоже щепетильно относился к этой проблеме. Ну и я руку приложил. На Управление собственной безопасности взял чекиста. Рискованный шаг – с учетом исторически непростых отношений между ведомствами. Но я собрал своих и прямо сказал: «Не обижайтесь, пожалуйста, тут нужен человек не из нашей системы. Лучше профилактика, чем тюрьма. Вы что, хотите в красную зону попасть? Надо вам это?» И за полтора года моей работы в МВД ни одного коррупционного скандала с участием моих людей не было.

Правда, от двоих сотрудников аппарата я сам освободился, причем один из них был моим заместителем. Узнал, что подходы к этим людям со стороны заинтересованных персонажей были – значит, давали повод. Прямых доказательств их коррумпированности у меня не было, но косвенных хватало. Вызвал к себе по очереди и каждому сказал: «Пиши заявление по болезни…» Ушли без шума.

Конечно, было бы самоуверенно сказать, что мы все проблемы решили. Коррупция – это же не внутренняя проблема милиции-полиции.

Я могу очень просто объяснить, как можно победить это зло. Должна быть такая система законов и нормативных документов, чтобы взятку давать не было смысла. Когда ты входишь в метро, ты просто платишь и проходишь, варианта «договориться» с контролером нет. Вот примерно такой порядок и надо выстраивать в системе государственной службы. А вот как это сделать – вопрос. Для его решения нужны годы, а может, десятилетия, но двигаться в эту сторону нужно. А мы куда двигаемся сегодня? Напридумывали кучу противоречивых законов и подзаконных актов, которые дают чиновникам неоправданно широкие полномочия и возможности торговать своими решениями. Как если бы на входе в то же метро стояли контролеры, которым дали бы право самим решать, пропускать людей по билету или нет. А у нас такие «контролеры» есть и в налоговой системе, и в строительстве, и в госзакупках – везде, где система оценок дает простор для произвола. В горячей политической ситуации 90-х выстраивать антикоррупционное законодательство было сложно, а вот в эпоху стабильности – самое время.