Поймай меня, если сможешь. Реальная история самого неуловимого мошенника за всю историю преступлений - [9]

Попутно я утешал себя тем фактом, что я несовершеннолетний. Даже если меня поймают, вряд ли подвергнут какому-нибудь строгому наказанию, учитывая мягкость нью-йоркской ювенальной юстиции и снисходительность городских судей по делам несовершеннолетних. А поскольку это первая судимость, меня, скорее всего, сдадут с рук на руки родителям, даже не потребовав возмещения.

Подкрепив свою совесть столь неопределенными смягчающими обстоятельствами, я бросил работу и зажил на доходы со своих липовых чеков. Я не подсчитывал, сколько всучил фальшивок, но мой уровень жизни существенно повысился. Как и уровень моих любовных притязаний.

Впрочем, спустя два месяца штамповки ничего не стоящих чеков я столкнулся с весьма нелицеприятной истиной. Я жулик. Не более, не менее. Говоря уличным арго, я стал профессиональным кидалой. Это меня как-то не очень озаботило, потому что я был успешным кидалой, а в тот момент добиться успеха хоть в чем-нибудь было для меня важнее всего на свете.

А вот что меня заботило, так это профессиональные риски, связанные с ремеслом чекового мошенника. Я понимал, что отец сообщил о моей пропаже в полицию. Как правило, копы не особо утруждаются розысками пропавших шестнадцатилеток, если только не подозревают, что дело нечисто. Однако мой случай являл несомненное исключение, потому что я натворил уйму нечистых дел десятками своих липовых чеков. Я понимал, что полиция ищет меня как вора, а не как беглеца. Каждый торговец и бизнесмен, которого я кинул, тоже наверняка меня высматривает, догадывался я.

Короче говоря, я запалился. Я понимал, что еще какое-то время смогу избегать копов, но при этом осознавал и то, что рано или поздно меня изловят, если я останусь в Нью-Йорке и продолжу заполнять кассовые ящики бесполезной макулатурой.

Альтернативой был отъезд из Нью-Йорка, и эта перспектива меня пугала. Тот по-прежнему отдаленный уголок мира внезапно показался мне холодным и недружелюбным. На Манхэттене, несмотря на нахальную демонстрацию независимости, я всегда, фигурально выражаясь, прятался под одеялом, как ребенок от ночных страхов. Мама и папа были всего лишь на расстоянии телефонного звонка и недолгой поездки на поезде. Я знал, что они откроют мне объятья, несмотря на мои прегрешения. Если же я сбегу в Чикаго, Майами, Вашингтон или какой-нибудь другой отдаленный метрополис, виды на будущее представлялись определенно сумрачными.

Я поднаторел только в одном ремесле – выписывании жульнических чеков. Я даже не помышлял об иных источниках дохода, и для меня это было предметом первостепенной озабоченности. Смогу ли я дурачить торговцев в другом городе так же легко, как водил за нос ньюйоркцев? В Нью-Йорке у меня был реальный, хоть и яйца выеденного не стоящий чековый счет, и действительные, хоть и на десяток лет промахнувшиеся права, вкупе позволяющие мне заниматься своим нечестивым ремеслом с выгодой. В любом другом городе и стопка моих персональных чеков (имя было настоящим, только средства были фиктивными), и мои подчищенные права будут бесполезны. Прежде чем взяться за дело, мне придется изменить имя, раздобыть фальшивые документы и открыть банковский счет на вымышленное имя. Все это казалось мне сложным и чреватым опасностями. Я уже был успешным мошенником. Но самоуверенным мошенником еще не стал.

Я все еще ломал голову над хитросплетениями своего положения несколько дней спустя, шагая по Сорок второй улице, когда вертящиеся двери отеля «Коммодор» исторгли решение моих закавык.

Когда я уже подходил ко входу в отель, оттуда появился целый экипаж «Истерн Эйрлайнз» – капитан, второй пилот, бортинженер и четыре стюардессы. Все они смеялись, были оживлены и буквально искрились радостью бытия. Все мужчины были худощавыми и статными, а расшитые золотом мундиры придавали им этакий пиратский шик. Все девушки были элегантны и обаятельны, грациозны и красочны, как бабочки, порхающие над лугом. Остановившись, я смотрел, как они садятся в служебный автобус, и думал, что ни разу не видел столь блистательной компании.

Я двинулся дальше, все еще не выпутавшись из сетей их чар, и вдруг меня озарила идея, столь дерзкая по масштабам, столь блистательная по замыслу, что поглотила все мои мысли без остатка.

А что, если мне стать пилотом? Не настоящим, конечно. Мне бы пороху не хватило годы отдать на учебу, тренировки, летную практику и прочие унылые труды, готовящие человека к креслу в кокпите авиалайнера. А что, если бы у меня был мундир и прочие атрибуты летчика авиакомпании? Ну, думал я, тогда бы я мог войти в любой отель, банк или предприятие страны и обналичить чек. Пилотов авиалиний окружают восхищение и уважение. Они пользуются доверием. Располагают средствами. И никто не предполагает, что пилот авиалиний – местный житель. Или чековый мошенник.

Я стряхнул чары. Идея слишком уж нелепа, слишком уж безрассудна, чтобы даже думать об этом. Да, задачка увлекательная, но глупая.

Я уже был успешным мошенником. Но самоуверенным мошенником еще не стал.

А потом я оказался на углу Сорок второй и Парк-авеню, и передо мной вырос офис «Пан Американ Уорлд Эйрвейз». Я поднял глаза на гордо вознесшееся здание, но узрел не сооружение из стали, камня и стекла, а вершину, которую надо покорить.