Поймай меня, если сможешь. Реальная история самого неуловимого мошенника за всю историю преступлений - [10]

Служащие прославленной транспортной компании даже не догадывались об этом, но именно там и тогда «Пан-Ам» обзавелась своим самым дорогостоящим пилотом реактивного лайнера. Да притом не умеющим летать. Впрочем, какого черта! Достоверный научный факт, что шмель тоже не должен летать. А ведь летает, да еще и попутно собирает уйму меда.

Именно этим я и вознамерился стать – шмелем в медоносном улье «Пан-Ам».

Всю ночь я просидел в раздумьях, уснув только перед рассветом, когда в голове у меня сложился предварительный план. Эту пьесу мне предстояло играть на слух, чувствовал я, но не это ли базис любого познания? Слушай да учись.

Проснувшись вскоре после часу дня, я схватил «Желтые страницы» и отыскал номер «Пан-Ам». Набрал номер коммутатора и попросил соединить меня с кем-нибудь из отдела вещевого снабжения. Меня тут же соединили.

– Это Джонсон, могу я вам чем-нибудь помочь?

И я бросил жребий, как Цезарь у Рубикона.

– Да, – заявил я. – Меня зовут Роберт Блэк, я второй пилот отделения «Пан Американ», базирующегося в Лос-Анджелесе. – Я примолк в ожидании реакции. Сердце мое отчаянно колотилось.

– Да, чем могу служить, мистер Блэк? – Он был любезен и деловит, и я очертя голову ринулся вперед.

– Мы прилетели сюда рейсом в восемь утра, и мне надо отбыть в семь вечера, – проговорил я, взяв цифры с потолка в надежде, что он не знаком с расписанием «Пан-Ам». Уж мне-то оно было неведомо наверняка. – Ну, не знаю толком, как это получилось, – продолжал я, стараясь подпустить в голос нотки огорчения. – Я в компании уже семь лет, и ни разу со мной такого не случалось. Дело в том, что кто-то украл мой мундир, во всяком случае, его нет, а единственный сменный у меня дома в Лос-Анджелесе. Ну, теперь мне в полет нынче вечером, и я почти уверен, что не смогу это сделать в цивильной одежде… Вы не подскажете, где я могу обзавестись здесь формой, назвать поставщика или вроде того, или одолжить только до конца этого рейса?

– Что ж, невелика проблема, – хмыкнул Джонсон. – Карандаш и бумага у вас под рукой?

Я сказал, что да, и он продолжал:

– Ступайте в компанию «Велл-билт юниформ» и спросите мистера Розена. Он вас снарядит. Я позвоню ему и предупрежу о вашем приходе. Не напомните, как вас зовут?

– Роберт Блэк, – ответил я, уповая, что он переспросил просто по забывчивости. Его прощальные слова ободрили меня.

– Не волнуйтесь, мистер Блэк. Розен хорошо о вас позаботится, – жизнерадостно изрек Джонсон таким тоном, будто был бойскаутом, только что совершившим добрый поступок, причитающийся на сегодня, и это было действительно так.

Менее часа спустя я вошел в компанию «Велл-билт юниформ». Розен оказался плешивым строгим старичком с флегматическим темпераментом. На шее у него болтался портняжный метр.

– Это вы будете офицер Блэк? – осведомился он писклявым голосом, и когда я подтвердил, поманил меня согнутым пальцем: – Идите-ка сюда.

Я следовал за ним через лабиринт вешалок для одежды, выставляющих на обозрение разнообразнейшую форменную одежду нескольких разных авиалиний, пока он не остановил меня перед шеренгой темно-синих костюмов.

– В каком чине будете? – справился Розен, перебирая ряды кителей.

Авиационная терминология была для меня закрытой книгой.

– Второй пилот, – брякнул я, уповая, что это правильный ответ.

– Первый офицер, а? – проворчал он и принялся подавать мне для примерки кителя и брюки. Наконец, Розен удовлетворился. – Сидит не идеально, но на подгонку у меня времени нет. Сгодится, пока вы не выкроите время подогнать как следует.

Он отнес китель к швейной машинке и ловко и проворно пришил по три золотых полоски на каждый обшлаг рукава. Потом вручил мне фуражку.

Внезапно я заметил, что и на форменном кителе, и на фуражке кое-чего недостает.

– А где крылышки и эмблема «Пан-Ам»? – поинтересовался я.

Розен бросил на меня насмешливый взгляд, и я напружинился. «Засыпался», – подумал я. Потом Розен пожал плечами:

– О, этого мы не держим. Мы только выпускаем форменную одежду. А вы толкуете про галантерею. Галантерея поступает прямо от «Пан-Ам», во всяком случае здесь, в Нью-Йорке. Крылышки и эмблему вы должны забрать в отделе материальных запасов «Пан-Ам».

– А, ну ладно, – улыбнулся я. – В Лос-Анджелесе эмблемами нас снабжают те же, кто и формой. Сколько я должен вам за этот мундир? Я выпишу чек. – Я уже потянулся за чековой книжкой, когда до меня дошло, что на моих чеках значится имя Фрэнка Абигнейла-младшего, и они почти наверняка разоблачат мой фарс.

Катастрофу предотвратил сам Розен:

– Это будет 289 долларов, но чек я принять не могу.

– Что ж, карамба, мистер Розен, – разыграл я огорчение, – придется мне сходить обналичить чек, а потом принести вам наличные.

– Наличные я тоже принять не могу, – покачал головой Розен. – Мне придется выставить счет на ваш личный номер работника, и сумму вычтут из вашего вещевого довольствия или из вашего зарплатного чека. У нас тут делают так. – Розен оказался истинным кладезем сведений о деятельности авиакомпании, и я был ему благодарен.

Он вручил мне формуляр в трех экземплярах, и я принялся вписывать необходимые сведения. Напротив графы для имени имелись пять сцепленных окошек, и я справедливо заключил, что это номер зарплатного счета работника. Пять окошек. Пять цифр. Я вписал в окошки первые пять цифр, пришедших в голову, подписал бланк и пододвинул его Розену. Тот, оторвав нижнюю копию, вручил ее мне.