Пойманная мечта - [18]

Леди Дороти не ответила. Она даже не повернула голову.

— Где Белла?

Оливер словно и не ждал ответа. Может, он инстинктивно знал, что его не последует. Он действовал на автомате, когда наклонился, чтобы поцеловать мать в щеку. Но до того как его губы коснулись щеки, он понял, что что-то не так.

Леди Дороти продолжала смотреть на море, не замечая его присутствия. Свет горел, но никого не было дома. Оливер знал, что происходит. Ему не нужно было трогать ее кожу, чтобы понять, что она влажная и холодная. И ему не нужно было измерять учащенный пульс. Уровень сахара снизился до опасного предела, и через несколько секунд она полностью потеряет сознание.

И она стояла на улице. Одна.

Быстро и уверенно Оливер, подгоняемый яростью и страхом, поднял мать на руки, словно она совсем ничего не весила, и понес ее в дом, через музыкальный салон к кухне, где почти врезался в Беллу, сбегавшую по ступенькам.

— О боже, — выдохнула она, бледнея. — Что случилось?

Оливер продолжал идти, не говоря ни слова, но зная, что Белла следует за ним — он слышал ее дыхание, перебиваемое всхлипами. Он осторожно посадил мать на стул, убедившись, что она в состоянии сама сидеть. Белла опустилась на корточки перед ней, поддерживая ее.

Леди Дороти, словно робот, не замечала испуганного лица Беллы.

— Случилось то, — наконец рявкнул Оливер, направляясь к холодильнику, — что вы оставили мою мать одну, на улице, с приступом гипогликемии.

Он резко открыл дверь холодильника и выдвинул ящик, в котором хранился инсулин и другие лекарства. Он взял один маленький пакет и разорвал его, поворачиваясь к матери.

— Я отошла всего на пару минут.

Голос Беллы звучал ровно, но ее лицо тоже было бледным.

— Леди Дороти вспомнила, где еще может быть ее ожерелье, и попросила пойти посмотреть, пока она не забыла…

Оливер игнорировал поток слов Беллы, которая пыталась оправдать непростительное поведение. Он втирал гель с глюкозой в десны и язык матери. Слава богу, она еще могла глотать, но при необходимости у него были ампулы для внутривенных уколов.

Его злость не проходила.

— У меня есть работа, на которую я должен ходить, — сказал он Белле. — Я не могу быть в двух местах одновременно, поэтому, если только я не брошу больницу, я не могу взять на себя полную ответственность за здоровье своей матери! Вот почему вас наняли, и я думал, что вам можно доверять.

Белла ничего не отвечала. Оливер проигнорировал хлюпанье носом. Почему женщины считали, что слезы могут все решить? Он посмотрел на часы. Эффект геля уже должен был проявиться.

Разумеется, он бы позвонил в скорую при необходимости, но он помнил, как расстроилась его мать в прошлый раз, и хотел избежать этой крайней меры.

Глюкоза быстро впитывалась через слизистую оболочку. Он почувствовал, как жизнь возвращается в ее согнувшееся тело, и увидел, как она моргнула.

— О… боже… — Голос леди Дороти звучал на удивление твердо. — Где я?

— В кухне, — ответил Оливер. — У тебя был приступ гипогликемии, мам.

— Боже. Прости, дорогой.

— Тебе не стоит извиняться, — протянул Оливер. — Это не твоя вина.

Это была ее вина. И Белла не нуждалась в колком замечании Оливера, чтобы почувствовать всю ее тяжесть.

Она не могла посмотреть на него, потому что не хотела увидеть взгляд, говорящий о том, насколько она безнадежна.

— Я принесу глюкометр, — произнесла она, поднимаясь.

Нужно проверить уровень сахара и удостовериться, что леди Дороти не рискует впасть в диабетическую кому.

И умереть во сне.

Неудивительно, что Оливер так на нее злился. Как же глупо она поступила, послушавшись леди Дороти и оставив ее одну сразу после укола инсулина! Существовала сотня причин, почему реакция могла оказаться сильнее, чем обычно. Если бы Белла была рядом, она бы услышала, как речь пожилой женщины становится спутанной, или заметила бы, что она странно себя ведет. Или увидела блеск пота на ее коже.

Именно поэтому леди Дороти нуждалась в медсестре, чтобы обращать внимание на такие изменения, а не просто в компаньонке, помогающей ей делать упражнения и поддерживать ее, пока она борется с последствиями приступа ревматоидного артрита.

Даже Кейт разозлилась на нее сегодня утром. И обвинила в неумении концентрироваться. Всегда что-то забывает. Что-то теряет.

Оливер делал бутерброд с сыром для матери, когда она вернулась на кухню. Леди Дороти пришла в себя.

— Это моя вина, — объясняла она своему сыну. — Я отправила Беллу поискать мое ожерелье.

— Какое ожерелье?

— То очаровательное гранатовое, знаешь? Ты нашел его в каком старом магазине, когда тебе было около десяти, и подарил мне на день рождения.

Белла вздрогнула, когда открывала пакет с тестом и доставала ланцет. Значит, ожерелье — это подарок Оливера? Сентиментальная ценность?

День становился все хуже. Она сдвинула пластик и взяла иголку.

— Простите, леди Дороти, — прошептала она, беря ее за руку. — Сейчас уколю.

То, что показатели были в пределах допустимого, не улучшило ее настроения.

— Я поужинаю и приму ванную, — заявила леди Дороти. — А потом посмотрю все эпизоды «Улицы коронации», которые пропустила на этой неделе. На сегодня вы можете отдыхать, Белла. Простите, что напугала вас, дорогая.