Пойма - [7]

Окликнул Том:

— Ты, это, на середину доски наступай. Не так шибко мотаться будет.

— Я боюсь, Гарри.

— Да всё в поряде, — успокоил я. — Обойдётся.

Я ступил на новую доску, она затрещала, и я шагнул назад. От деревяшки отломился кусок и теперь падал вниз, в реку. С плеском ударился о бурую воду, блеснул в лунном свете, его закружило течением, понесло к падуну и утащило прочь.

Я остановился; душа ушла в пятки. Крепко обнял Тоби, перешагнул через дыру на следующую доску. Перешагнуть-то перешагнул, но мост закачался, а сзади вскрикнула Том.

Оглянулся и вижу: она выронила дробовик и вцепилась в трос. Дробовик пролетел несколько футов, но повис между двумя нижними канатами. Мост замотало совсем уж жёстко, меня швырнуло сначала к одному тросу, потом к другому. Я подумал: ну всё, теперь-то мне уж точно конец.

Когда качка улеглась, я опустился на доске на одно колено, развернулся и поглядел на Том:

— Видишь, делов-то!

— Ой, не пойду, страшно, — пискнула Том.

— Не пойдёшь, а придётся, а ещё ружьё достать надо.

Том долго не решалась, но наконец перегнулась через трос и вызволила дробовик. Отдышавшись, тронулись дальше. Тут-то мы и услыхали внизу какой-то шорох, а потом увидали существо.

Двигалось оно вдоль противоположного берега, под мостом, у самой воды. Как следует рассмотреть его было трудно — оно находилось в тени и луна его не освещала. У существа была здоровенная башка, на башке — что-то вроде рогов, а всё остальное — чернее, чем угольная шахта. Вот оно подалось вперёд, будто хотело приглядеться к нам получше, и тогда в лунном свете сверкнули белки глаз и мертвенно-белые зубы. Издало высокий и щемящий стон, как большущая древесная крыса, которую чем-то придавило насмерть. Раз, другой, а потом снова затихло.

— Господи, Гарри, — ойкнула Том. — Да ведь это Человек-козёл! Что же нам делать?

Я подумал, не вернуться ли нам назад. Так нас и существо будет разделять река, но тогда снова придётся продираться через дебри, да ещё несколько миль. А если оно где-нибудь переправится, то опять пойдёт по нашему следу, потому что это оно

гналось за нами в чапыжнике, уж в этом я не сомневался.

Если мы перейдём, то окажемся прямо над ним, на высоком берегу, а там уже не так далеко до Пасторской дороги. Туда-то Человек-козёл уже не сунется. Там кончаются его угодья. Они ограничиваются здешними лесами и побережьем Сабина.

— Надо идти, — сказал я. Ещё раз бросил взгляд на страшные глаза и белые зубы и устремился вперёд. Мост колыхался, но сейчас во мне было куда больше решимости. Двигался я весьма ловко, Том тоже не отставала.

Когда приблизились к другому берегу, я посмотрел вниз, но Человека-козла уже было не видать. То ли угол зрения поменялся, то ли он уже оттуда ушёл — не знаю. Я шёл к берегу и не мог избавиться от мысли: он сидит там и поджидает нас.

Но на берегу мы увидели только тропинку, которая убегала в лесную чащу. Луна озаряла путь, и на тропинке не было никого и ничего.

Мы двинулись по дорожке. Тоби был тяжёлым, и я старался его не сильно трясти, но у меня у самого дико тряслись поджилки, а потому получалось так себе. Пёс лишь тихонько поскуливал.

Когда мы порядочно углубились в лес, ветви деревьев нависли над тропинкой и скрыли её от лунного света — словно удерживали землю в своих сумрачных объятиях.

— По-моему, если уж оно собирается на нас напрыгнуть, — прикинул я, — то лучшего места и не придумаешь.

— Ну так давай туда не пойдём.

— Хочешь снова через мост?

— Ага, ещё чего!

— Тогда надо идти вперёд. Мы ведь не знаем, пойдёт ли оно следом.

— А рога-то у него на башке — видал, какие?

— Что-то было такое. Думаю, вот нам чего нужно: хотя бы пока не дойдём вон до того поворота, айда меняться. Ты неси Тоби, а я возьму дробовик.

— Мне дробовик нести больше нравится.

— Так-то оно так, но я-то когда с него стреляю, меня отдачей не сносит. А ещё патроны-то у меня.

Том немного поразмыслила.

— Лады, — наконец согласилась она.

Том положила дробовик на землю, а я передал ей Тоби. Подобрал ружьё, и мы двинулись дальше тенистыми извивами тропки.

Пока мы пробирались во мгле, никто на нас не набросился, но когда впереди забрезжил свет, в лесу послышался шорох. Что-то там шевелилось точно так же, как и в чапыжнике. Что-то снова шло за нами следом.

Выбрались мы на свет, и стало легче. Повода, правда, для этого не было. Просто вот отлегло, и всё тут. По сути-то луна ничего не меняла. Обернулся я через плечо, посмотрел в темноту, из которой мы только что вышли, и там, в густом сумраке посреди тропинки, увидел его.

Стоит там.

Зырит.

Том я об этом ничего не стал говорить. А сказал вот что:

— Теперь ты хватай дробовик, ну а я возьму Тоби. Хватай и дуй со всем добром в сторону дороги.

Похоже, меня выдал взгляд, да и Том была далеко не дура: оглянулась и сама назад, в темноту. Тоже увидела существо. Оно тут же нырнуло в заросли. Том повернулась, отдала мне Тоби, приняла дробовик и задала стрекача — ни дать ни взять обезьянка, которой кипятком ошпарили зад.

Я поспешил за ней, бедный Тоби трясся у меня в охапке, а по ногам шлёпали привязанные к поясу белки. Пёс скулил, завывал и повизгивал. Тропинка раздалась в стороны, луна загорелась ярче. Показалась красная глина дороги. Мы выскочили из леса и оглянулись.