Повторившаяся любовь - [10]

Томазо, не тронув тяжелый железный молоток, нажал зуммер на панели внизу. Итак, в замке, несмотря на средневековый вид, должно быть, много современных устройств. Возможно, это указывало на эксцентричность работодателя.

Она почти ничего о нем не знала. Кто был этот загадочный босс, живший на вершине горы и желавший сохранить в тайне свою личность? Как он мог растить свою племянницу здесь, в изоляции от общества, от других детей?

Сотни вопросов роились в ее голове, но они рассеялись, когда дверная ручка повернулась.

Нэв ожидала увидеть растрепанного, с пышной шевелюрой, полубезумного ученого или изобретателя с дымившейся колбой в руках. Но перед ней предстал неулыбчивый тридцатилетний мужчина, мало похожий на Франкенштейна. В ее ноздри проник свежий цитрусовый аромат его одеколона. Он был небрит, но это нисколько не умаляло его привлекательности. Если бы он еще снял солнцезащитные очки… Нэв почему‑то почувствовала тревогу.

Его темно‑каштановые волосы были коротко подстрижены, у него были прямой нос и сильная челюсть. И идеальные губы. Хотя Нэв не могла оторвать взгляд от его фигуры, отметив широкие плечи и крепкий торс. Одет он был в черную рубашку, кремового цвета брюки и начищенные черные туфли. Разумеется, из итальянской кожи.

От того, как он смотрел на нее, у Нэв замерло сердце. Он тепло улыбнулся, и она тоже начала улыбаться, но потом вдруг осознала, что его внимание обращено не на нее, а на Томазо, стоявшего позади нее с чемоданом в руке. Открыв дверь пошире, он приказал по‑итальянски водителю отнести чемодан в ее комнату. Когда Томазо удалился, он оценивающе взглянул на Нэв, протянул ей руку и с полуулыбкой произнес:

— Добро пожаловать, синьорина Уайлдер.

Нэв действительно почувствовала бы, что ее приветствуют, если бы не его холодный тон.

Из окна своего кабинета Дэвид наблюдал, как Нэв вышла из автомобиля. С каждым ее шагом по направлению к дому сердце у него колотилось все сильнее. От мерцания ее волос, в которых отражалось солнце, у него перехватило дыхание. Одетая в длинное платье бледно‑лавандового цвета, она была похожа на фею, ей осталось только скинуть туфли и закружиться в танце…

«Стоп! Что ты делаешь? Эта фея унизила тебя, помнишь?»

Она ясно дала понять, что ты ниже ее по статусу. И она здесь только лишь для того, чтобы позаботиться о Бьянке.

Дэвид понял, что невольно сжимал челюсти, и попытался расслабиться. У Нэв Уайлдер были лучшие рекомендации, и ему нужно было попытаться забыть, какой она была раньше, что она причинила ему огромную боль, при этом сама, казалось, совершенно ни о чем не переживала. Она, скорее всего, просто забыла этот инцидент. Он должен тоже забыть… во всяком случае, он не собирался поднимать эту тему, если она этого не сделает первой.

Спускаясь по глянцевой дубовой лестнице на первый этаж, Дэвид думал о том, как удачно он отослал Бьянку в поездку на несколько дней. Слава Всевышнему, девочка отлично ладила с Лючией, его верным помощником и другом. Дэвид не знал, как бы он справился последние несколько месяцев без ее помощи. Она поддерживала его как могла, когда он уволил трех нянь подряд, и за это он готов благодарить ее бесконечно. Лючия жила в счастливом браке и детей у нее не было, но она выросла в большой семье.

Дэвид был рад, что Лючия смогла завоевать доверие племянницы, но она не могла быть няней для нее. После всех разочарований он верил, что Нэв Уайлдер — правильный выбор. Он решил не знакомить Бьянку с новой няней прямо сейчас, так как боялся расстроить ее, если ему придется уволить Нэв.

Дэвид был уверен, что сможет определить, насколько искренней была Нэв на собеседовании. И если ему что‑то не понравится, он в тот же день отправит ее обратно в Ванкувер.

Когда Дэвид открыл массивную входную дверь, то его словно пронзило электричеством. Его взгляд устремился сначала на Нэв, потом он улыбнулся Томазо, попросив его отнести ее багаж в комнату. Ничто в ее взгляде не указывало на то, что она узнала его. Отлично. Но ее улыбка вдруг померкла, и он осознал, что выражение его лица не самое приветливое. Независимо от того, что он думал о ней, ему нужно было быть с ней вежливым ради Бьянки, напомнил он сам себе.

Дэвид заставил себя улыбнуться, несмотря на то что внутри у него все сжалось. Но понял, что ему не удалось обмануть ее.

Он откашлялся и попытался сказать как можно более дружелюбно:

— Прошу прощения, синьорина Уайлдер. Плохо спал последние несколько месяцев. Это было очень трудное время, как вы можете себе представить.

Он предложил ей руку.

Ее аквамариновые глаза расширились от удивления.

— Да, конечно, синьор. — Она мягко сжала протянутую ладонь. — Я очень сожалею о вашей потере… и о потере Бьянки.

Прикосновение ее руки, пусть и недолгое, воспламенило его нервные окончания.

Он кивнул и сосредоточился на том, что она говорила. Ее глаза действительно наполнились слезами, или ему это показалось?

— Спасибо. Могу ли я взять вашу ручную кладь?

Ему не хотелось дальнейших упоминаний о сестре и зяте, он боялся расчувствоваться перед ней.

К счастью, появление Томазо отвлекло их обоих. Дэвид поблагодарил его и предложил ему прохладительные напитки, но тот почтительно отказался: