Повторение пройденного - [7]

— Что ж вы думаете, немцы просто так наши старинные дворцы да церкви взрывают? Ради развлечения города сносят? Они нашу культуру уничтожить хотят. И не только русскую, вспомните, как они бомбили Роттердам! И Мадрид! Пока существует культура, история, пока стоят церкви древние, от красоты которых дух захватывает, пока стоит Ленинград, Москва — ничего они с нами сделать не смогут. Это они нас варварами представить хотят, а за нашей страной тысячелетняя культура.

— Вы историю преподавали? — спросил Белов.

— Нет. Математику и физику. В истории я дилетант, — улыбнулся Лебедев. — Здесь, на псковской земле, — продолжал он, — издавна селились русские. Форпост России, так сказать. Дальше была Прибалтика, латыши, литовцы, эсты, Пруссия.

— Здесь бы не с автоматами, а с лопатами ходить, — сказал Белов мечтательно. — Столько здесь бесценных сокровищ лежит — от Игоря Святославовича до наших дней...

— А ведь Александр Невский, он тоже отсюда! — сказал Матросов.

— Отсюда, — кивнул Белов. — Трудные времена были. На востоке монголы жгли и резали, а с запада немцы зубы точили.

— Семьсот один год назад и случилась битва на Чудском озере. Была тогда суббота. И писал летописец, что, когда взошло солнце, сошлись оба войска. И была злая сеча, и раздавался такой треск от ломающихся копий, и звон от мечей, будто замерзшее озеро двинулось. И не видно было льда, потому что покрылся он кровью. И разгромили рыцарей, а многих в плен взяли.

— Хорошо вы все это знаете, — с уважением сказал Лебедев. — В институте проходили?

— Интересовался, товарищ старший лейтенант.

— А знаете вы, что в этих краях еще одна славная битва была? — сказал Лебедев. — Двадцать третьего февраля восемнадцатого года — двадцать пять лет назад — в бою с немецкими захватчиками родилась Красная Армия.

— Вот здорово, — сказал Матросов, — может, и мы в этот день в первый бой пойдем!

— Может, раньше, может, позже, — сказал Лебедев. — Но ударить надо так, как всегда их здесь били.

— Эх, товарищ старший лейтенант, знали бы вы, как руки на них чешутся, уж очень медленно идем!

— Дойдем, — спокойно сказал сержант Донской, — и возьмем его, как куру, за шею. — Он стиснул свой огромный кулак так, что пальцы побелели.

* * *

Мы притащили из ангара два тяжелых мотора — «Нептун» и «Вихрь», и Вячеслав, радуясь свиданию с ними, улыбался и похлопывал по крутым бокам.

— Залежались, голубчики, застоялись в стойле!

Мы оттолкнулись, загребая веслами, сплавились вниз по течению. Там нас ждали остальные члены экипажа, шофер Коля — высокий, могучий парень, который играючи взял «Нептун» на плечо; худенький и чем-то озабоченный слесарь Валерий и его жена Люда. Валерий с Людой только что поженились и не расставались теперь ни на шаг.

Вечером собрались все снова испытывать моторы. На набережной, увидев нас, нагруженных туристской амуницией, собралась толпа, под шуточки которой Валерий со Славой возились внизу с моторами.

— На водных лыжах сейчас будут кататься, — предполагали в толпе.

— Какие сейчас лыжи, лед еще идет!

— А я вам говорю, на лыжах, они летом все на лыжах гоняли, я их знаю.

Подошел кто-то знакомый, поздоровался, крикнул:

— Куда идете?

— К Матросову хотим сходить, — просто сказал Слава.

* * *

Уже темнело, когда они подошли к деревне Осипово. Деревни не было, они уже привыкли к этому, даже печи не торчали, как обычно, из-под снега, их тоже свалили танками, чтоб не было ориентиров. Но на командирской карте деревня была, и должны были они здесь ночевать. Еще на днях тут проходила линия немецкой обороны, вились траншеи, виднеясь холмы дзотов, повсюду валялось брошенное в поспешном отступлении снаряжение. Разведчики быстро обшаривали траншеи.

— Эй, здесь блиндажи, идите сюда! — крикнул кто-то.

— Осторожно, — предупреждающе скомандовал Артюхов, — не двигаться, пусть саперы проверят все! Блиндажи могут быть заминированы.

Саперы быстро скрылись в траншеях, разошлись по блиндажам. Роты остались стоять на ветру.

Вдруг из ближнего блиндажа выскочил молоденький сапep, бросился к Артюхову.

— Товарищ старший лейтенант, там...

Лицо его было белое-белое, а глаза пустые.

— Пятеро за мной, — сказал Артюхов и пошел к блиндажу.

Матросов, Белов, Копытов, Донской и лейтенант Королев, командир взвода, бросились за ним.

Дверь в блиндаж была узкая и заклинилась, протискивались по одному. Там было темно и холодно.

Артюхов зажег фонарь, луч упал на добротную бревенчатую стену, перешел на стол с разбитой рацией, бутылочным стеклам, скользнул к другой стене, там стояли две железные кровати со сползшими на пол тюфяками.

Луч опять вернулся, пополз на пол — опрокинутые стулья, разбросанные вещи.

Королев включил свой фонарь, направил его в другую сторону. Все вздрогнули одновременно. Босые ноги торчали из-под вздувающегося ковра.

Артюхов махнул фонарем, двое подошли и с опаской стали приподнимать ковер. Два фонаря выхватили из темноты узкое пятно света, и в этом пятне тускло блестели вытаращенные, остекленелые глаза. Много глаз. В блиндаже было очень тихо. Очень. Ковер отбросили в сторону. На застывшем земляном полу лежали женщины.

* * *

Вечером в пятницу все было уже готово, можно было выходить. Мы сели в лодки по трое, забросили снаряжение. В нашей лодке сел на мотор Слава, во второй — Валерий. На его «казанке», более устойчивой, потому что она была с булями, разместили бочку с бензином. Было холодно, натянули надувные жилеты, подняли воротники. Опять собралась толпа. Наш «Нептун» завелся сразу, и Слава, резко развернувшись, бросил лодку вниз по течению, оставив за собой сизое облачко выхлопа и пологую, тугую волну. «Вихрь» тоже заревел, и Валерий, черкнув булем воду так, что поднялся столб брызг, сделал дугу и пошел за нами.