Повстанческая армия имени Чака Берри - [19]
Да, вот так и получается, что все Юркины болезни, одна за одной, отстали от поезда, в котором ехал наш друг в армейскую учёбку. И когда он туда доехал, то с изумлением обнаружил у себя нормальное давление, идеальный пульс хорошего наполнения, прекрасное дыхание и сон младенца. Что остаётся предположить? Что все Юркины болезни были ничем иным, а результатом сильнейшего самовнушения!
Ну дальше была учёба и служба, что о ней расскажешь? Мною об этом написано и сказано. Неинтересно. Ну пришлось Юрке пару раз продемонстрировать характер, заставить себя кое-кого уважать. Нормально приняла его армия, как положено. Но вот пролетело время в учебке и отправился Юрка к месту прохождения службы. И тут давай его одолевать тоска по дому и по друзьям. Из писем, получаемых от Ромыча узнавал Юрка о рокенрольных тюменских событиях и повсему выходило, творческая музыкальная жизнь в Тюмени никоим образом не закончилась. Братаны рокеры ничуть даже не здались, а наоборот полны планов и свершений. Это там в Тюмени. А ему тут, в долбаном Казахстане, что? Трубить ему тут ещё полтора года и нюхать портянки. Тоска, короче. Думал Юрка, думал, и как-то раз решил: хватит! Ноги надо делать из казахских степей. А как? Самострел? Дизертирство? Первое больно. Фигура у Юрки прекрасная, руки-ноги красивые, о лице уже было сказано. Жалко. Второе — просто не солидно, и кончится, непременно тюрягой. Как быть? И тут вспомнил Юрка о своих познаниях в области восточной мистики. Нет, не подумайте, что он собрался телопортироваться, выходить в астрал или левитировать, Юрка, всё ж таки, человек здравомыслящий. Но вот грамотно «закосить»*, да «надуть потом врачам в уши» про «синих драконов» и «белых будд» — это дело другое. Это вполне могло и получиться. У нас в стране уже в те годы по психушкам ошивалось немало всяческих эзотериков, астроносмонавтов и гениев буддизма.
И вот однажды, собрался Юрка с духом и пошёл в отрыв. Вот что он провернул на практике. Пришлось ему как-то раз идти в наряд, охранять военный объект. Выдали Юрке автомат и он пошёл. Стоит он на боевом посту. Ночь, понимаешь ли. И луна, блин, ну такая огромная, ну такая, сука, большая, что хоть плачь. Достал он из кармана гимнастёрки очередное письмецо от Ромыча, из Тюмени, перечитал его ещё разок и заплакал. Потом сунул письмо обратно в карман. Снял шинельку. Разложил её аккуратно на траве. Разделся до пояса. Лёг на свою шинельку. Снял автомат с предохранителя. Дёрнул затвор, да и врезал по этой жёлтой суке длиннющую очередь…
Затихло эхо выстрела. Лежит Юрка на шинели, плачет. Рядом автомат валяется. Ждёт Юрка. Сейчас, думает, боевой командир с товарищами бойцами прибегут и всё… Дальше, будь что будет. Лежит. Ждёт. Проходит пять минут, десять, пятнадцать! Не идут боевые товарищи. Страшно им оказывается. У Юрки — «калашников», а не водяной пистолет. В кого он там палит, хрен его знает.
Минут, эдак, сорок прошло. А ночи-то в Казахстане холодные, ледяные, прям-таки, ночи-то. Замерзает уж Юрка. И тут, наконец, раздаётся робкий окрик боевых его товарищей:
— Юрок!..Ты чего там, делаешь-то?..
— Лежу, — отвечает Юрка обречённо.
— А в кого стрелял-то?
— В луну… Жёлтая, стерва… Убить её надо!
На следующий день повезли Юрка в дурдом. На экспертизу. А оттуда, либо комиссуют и — домой, либо признают симмулянтом и на кичу**, как дизертира. Такая, вот, петрушка.
Пришёл к Юрке в палату профессор. Юрка ему давай всё подробно рассказывать. И про суку-луну, и про буддизм, и синих драконов и белых будд не забыл помянуть.
— Да, милок, — вздыхает профессор, — жаль, конечно тебя, но ведь ты — симмулянт!
Вот ведь какая петрушка получается.
Кто его знает, чем бы это дело закончилось. Но приехал Юркин отец. Позвонил туда какой-то бати друг-генерал и повезли Юрку домой в Тюмень, лечить его там прежними, проверенными способами. И пока ехали домой, хвори Юркины опять поезд догонять стали и вернулись они в Тюмень все вместе: Юрка, его отец и Юркины экзотические болезни. Разные, всякие болезни. Но среди них, одна особенная — Гипоталамия! А что это такое, так и не понятно. Вы не знаете?
Я не знаю. И никто не знает!
Ко всему сказанному можно лишь добавить что идея с «армейской ссылкой» в Казахстан и иные живописные края нашего отечества, полностью удалась только в отношении двух членов ИПВ: Кости Пахомова (какового особенно невзлюбил пресловутый Франц Кафка) и Игоря Жевтуна.
Пахомов отслужил в железнодорожных войсках от звонка до звонка. А про Игоря Жевтуна, Шапа выссказался в том смысле, что «он может врубиться в кайф» любой ситуации, будь то тяжелая работа или служба в армии, и не ощущать дискомфорта. Что ж, редкое и очень ценное качество! В православии это называется смирением.
Что до остальных «повстанцев», то все они, подстрекаемые своими «безответственными лидерами» — Немировым и Неумоевым, прибегли к различного рода уловкам, типа отлёжки в тюменских Винзилях, и счастливо избежали перспективы оказаться когда-либо в рядах победоносной и прославленной Красной Армии.
Из всего этого следует, что уже к началу правления Миши Горбачёва, советское КГБ оказалось не в состоянии осуществить какие-либо решительные репрессивные меры в отношении граждан, хоть сколь-нибудь настроенных на неповиновение и сопротивление. Трагичная для наших «спецорганов» возникла ситуация: ни посадить, ни сослать невозможно каких-то засранцев, коих еще лет 10 назад можно было попросту раздавить как надоедливых клопов. И вся система «внесудебных преследований» срабатывает исключительно в отношении «честного дурака».
Это книга-разоблачение. Автор описывает историю возникновения в Сибири так называемой сибирской волны русского рока без романтического ореола. Герои сибирской рок-музыки показаны и предстают перед читателями такими, какими они виделись автору, какими он их знал. При этом автор далёк от претензий на объективность. Всё написанное автором в этой книге есть сугубо личное прочтение истории сибирского рок-движения конца 80-х — начала 90-х годов ХХ века.
Книга к. т. н. Евгения Миронова «Чернобыль: необъявленная война» — документально-художественное исследование трагических событий 20-летней давности. В этой книге автор рассматривает все основные этапы, связанные с чернобыльской катастрофой: причины аварии, события первых двадцати дней с момента взрыва, строительство «саркофага», над разрушенным четвертым блоком, судьбу Припяти, проблемы дезактивации и захоронения радиоактивных отходов, роль армии на Чернобыльской войне и ликвидаторов, работавших в тридцатикилометровой зоне. Автор, активный участник описываемых событий, рассуждает о приоритетах, выбранных в качестве основных при проведении работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
Предлагаемые воспоминания – документ, в подробностях восстанавливающий жизнь и быт семьи в Скопине и Скопинском уезде Рязанской губернии в XIX – начале XX в. Автор Дмитрий Иванович Журавлев (1901–1979), физик, профессор института землеустройства, принадлежал к старинному роду рязанского духовенства. На страницах книги среди близких автору людей упоминаются его племянница Анна Ивановна Журавлева, историк русской литературы XIX в., профессор Московского университета, и ее муж, выдающийся поэт Всеволод Николаевич Некрасов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга посвящена видному государственному деятелю трех царствований: Александра I, Николая I и Александра II — Дмитрию Николаевичу Блудову (1785–1864). В ней рассмотрен наименее известный период его службы — дипломатический, который пришелся на эпоху наполеоновских войн с Россией; показано значение, которое придавал Александр I русскому языку в дипломатических документах, и выполнение Блудовым поручений, данных ему императором. В истории внешних отношений России Блудов оставил свой след. Один из «архивных юношей», представитель «золотой» московской молодежи 1800-х гг., дипломат и арзамасец Блудов, пройдя школу дипломатической службы, пришел к убеждению в необходимости реформирования системы национального образования России как основного средства развития страны.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.