Повседневный мир русской крестьянки периода поздней империи - [9]

. Для совместного проживания порой сходились пожилые (мужчины старше 60 лет, женщины — 50 лет) одинокие крестьяне. Такой союз в селе считали неприличным, памятуя о том, что Бог создал брак «для умножения рода человеческого»^{95}.

Вдовы, не вышедшие замуж повторно, составляли в селе особую категорию, игравшую немаловажную роль в повседневной жизни деревни. Некоторые из бобылок охотно предоставляли свою избу местной молодежи для проведения «вечерок». Другие промышляли знахарством и гаданием, беря плату продуктами. Иные бросали хозяйство и уходили в работницы, а если физических сил не было, то жили, собирая милостыню. В начале XX века в тамбовских селах крестьянские вдовы пекли просфоры, получая по 2–3 копейки за каждую.

Старость

Для сельской женщины переход в последнюю в жизненном цикле возрастную группу был связан с утратой способности к деторождению. Другим критерием была утрата бабой статуса хозяйки, большухи. Наступление старости, по мнению крестьян, также определялось неспособностью женщины в полной мере выполнять функции «работницы» в семье.

Не имея физической возможности принимать деятельного участия в хозяйственных работах семьи, старухи активно формировали общественное мнение села и распространяли деревенские новости. Пожилые женщины были в деревне источником возникновения и передачи слухов, сплетен и пересудов. Информация, передаваемая старухами, разлеталась по селу значительно быстрее, чем передвигались пожилые крестьянки.

Как и старики, женщины в старости занимались своеобразным общественным служением, но их практический жизненный опыт был востребован в иной сфере. Они были хранительницами всего комплекса крестьянских обрядов и бытовых знаний; именно старухи выполняли роль вопленниц на похоронах и подголосниц на свадьбах. Многие из них знали народную медицину и становились знахарками, повитухами.

Старухи также выступали носителями православных традиций. Они строго следили за исполнением молитвенного правила младшими членами семьи, соблюдением постных дней, почитанием церковных праздников. Среди прихожан пожилые женщины составляли большинство. Без них не обходился ни один молебен и крестный ход в селе. Старухи и вдовы играли ведущую роль в ряде ритуальных действий, как связанных с православной верой, так и основанных на народном суеверии.

Старуха

С некоторой долей условности можно утверждать, что в крестьянской традиции старость воспринималась прежде всего как период ожидания смерти и подготовки к ней. Близость к смерти пожилых крестьянок придавала их действиям особый, сакральный смысл. Беседы о грядущей кончине, приготовление для себя «смерётной одежды» или гроба составляют важную и неотъемлемую часть субкультуры пожилых крестьян и крестьянок.

В семейной повседневности занятия старых женщин были связаны с уходом за детьми: они пестовали грудных младенцев, ходили с ребятишками в лес по грибы и ягоды, рассказывали сказки. По сути, присмотр за внуками был для старухи главной заботой. Суждения современников по этому поводу схожи: «Где, бабка, ни бери, а внука корми»^{96}. В страду работающие в поле родители вынуждены оставлять детей «вместе с хилою и дряхлою старушонкой-бабушкой»^{97}, даже если она нуждалась в присмотре не меньше малолетних внучат.

Старухи, бывшие еще в силах, выполняли домашние работы. Чаще всего это был уход за скотиной и птицей, а также приготовление пищи. Знаток жизни русского села, писатель А. Н. Энгельгардт отмечал: «Старуха печет хлебы и готовит кушанье для застольной, смотрит за свиньями, утками и курами»^{98}. «Только сама старуха да еще старшая сноха знают, как их [пироги] «ставить» с вечера, как подмесить на ночь и как утром «развалять», разложить в посудины»^{99}, — писал П. И. Замойский.

На протяжении XIX века старики в крестьянской семье продолжали выполнять хозяйственные функции, по возможности стараясь соблюдать традиционное разделение работ на мужские и женские. Отношение к ним зависело как от их работоспособности, так и от благосостояния и типа крестьянской семьи: большим почетом пользовались богатые старики в неразделенной семье^{100}.

Христианская нравственность, все нормы поведения жителей села требовали безусловного уважения родителей на протяжении всей их жизни. «Дети обязаны родителей во всем слушать, покоить и кормить во время болезни и старости», — сообщал об обычаях крестьян житель Орловской губернии в конце XIX века^{101}. «Богатство» в детях воплощалось в гарантии обеспеченной старости. Стариков-родителей сыновья поочередно брали к себе на жительство, а если те оставались доживать свой век с одним из них, то другие должны были обеспечивать их всем необходимым. К тем, кто не исполнял долг перед родителями, применяли меры общественного воздействия. Известны случаи, когда волостной суд принуждал непутевых детей к исполнению своих обязанностей, определяя приговором годовую норму натурального довольствия для прокормления стариков. «В волостных судах, — отмечал С. И. Барыков, характеризуя Архангельскую губернию начала XX века, — так много встречается жалоб на отказ со стороны детей в пропитании, что ясно говорит о том, как плохо выполняются обязанности по отношению к старикам-родителям»