Повседневная жизнь времен Жанны д’Арк - [96]

В Нормандии, хотя английское господство пустило там куда более прочные корни, у дофина также была тайная партия сторонников, действовавших все более активно. Начиная с 1423 г. «множество людей из добрых (нормандских) городов явились к нему переодетыми, чтобы заверить его в том, что, когда ему угодно будет к ним прийти, его хорошо встретят и будут ему повиноваться». И в 1425 г., стоило дофину Карлу предпринять большое контрнаступление, несколько жителей Руана уже приготовились сдать город его войскам. Среди них был тот самый руанский архитектор Сальвар, которому поручено было содержать в порядке городские укрепления. Вместе с другим инженером, Александром де Берневалем, одним из зодчих, строивших церковь Сент-Уан, он изучил слабые места обороны, чтобы указать на них капитану армии дофина. Поражение сторонников Карла в битве при Вернее разрушило их надежду на скорое избавление, хотя этот заговор так и не был раскрыт англичанами.

У дофина повсюду оставались преданные сторонники, которые облегчали задачу его тайным агентам и эмис­сарам. В самом сердце бургундского края, поблизости от Сен-Жан-де-Лон, на него работала бывшая фаворитка Карла VI Одетта де Шандивер. Представители духовенства – в особенности монахи – вели пропаганду в его пользу, как например брат Ришар, который проповедовал в Париже в 1429 г. и уговорил жителей Труа открыть городские ворота войскам Жанны д'Арк. Мы видели, какую роль сыграл в заговоре 1430 г. кармелит Пьер д'Алле. Другой монах, на этот раз францисканец, Этьен Шарле, служил посредником между Карлом VII и его рассеянными по разным местам сторонниками. Он безнаказанно пересекал занятые врагом области и неизменно находил в городах и замках радушный прием.

Даже в восточных и северо-восточных областях Бургундии существовали очень активные оппозиционные элементы. Жители Абвиля поклялись в верности герцогу Бургундскому, но отказались «стать англичанами». В Пикардии часть аристократии создала лигу, провозгласив себя сторонниками Карла VII. Наместнику Жану Люксембургскому пришлось применить силу, чтобы справиться с этим союзом. Там, где сохранялись «островки верности», то и дело вспыхивали стычки между арманьяками и англо-бургиньонами. Жанна д'Арк вспоминала, что в детстве видела, «как некоторые жители Домреми дрались с людьми из Максея (соседняя деревня, стоявшая за бургиньонов) и нередко возвращались оттуда сильно израненными и окровавленными»20

Еще более тяжкими оказывались последствия деятельности партизанских отрядов, орудовавших в Нормандии, в Перше и на севере Иль-де-Франса. Нередко во главе их вставали дворяне, в результате завоевания страны англичанами лишившиеся своих земель и «державшиеся поближе к границам англичан, каждый рядом с теми местами, откуда был родом». Эта герилья доставляла множество неприятностей английскому правительству и стала для него источником тяжких забот. Между Руаном, Верноном, Жизором и Омалем, в местности, покрытой лесом, который давал надежное убежище партизанам, английские коммуникации то и дело оказывались перерезанными, и приходилось организовывать особые эскорты, чтобы сопровождать представителей власти. Но такой защиты часто оказывалось недостаточно: секретари архиепископа Руанского и епископа Шалонского, под надежным эскортом направлявшиеся в Париж, тем не менее были похищены по пути. Та же участь едва не постигла самого регента во время одной из его поездок между Парижем и Руаном… Зато «разбойникам» удавалось поддерживать связи с областями, подчинявшимися «Буржскому королю», а иногда даже и переправлять туда наиболее ценных пленников, чтобы уберечь их от каких бы то ни было попыток освобождения. Так, в 1424 г. сержант из лионского шателенства, схваченный партизанами, был доставлен в Божанси и там брошен в темницу.

Англичанам пришлось создать настоящую карательную машину. Преследованием «бандитов» занимались подвижные колонны, иногда оснащенные значительными боевыми средствами. Но они никогда не решались уклоняться от проложенных дорог и углубляться в леса, служившие убежищем партизанам. Последним нередко помогало население окрестных деревень, несмотря на то что сообщникам партизан грозили страшные кары (женщин, обвиненных в такой помощи, закапывали живыми у подножия виселиц, на которых вздергивали «разбойников»). Но и самые кошмарные угрозы были бессильны: неизменно находились крестьянки, готовые приносить еду партизанам, «хирурги» (то есть цирюльники) приходили лечить раненых, а некоторые сельские священники служили связными и гонцами. Не в силах придумать ничего лучшего, англичане организовали в некоторых областях нечто вроде сельского ополчения, набранного из тех же крестьян и предназначенного для того, чтобы защищать правителей от разбойников. Но эти импровизированные войска оказались неспособными противостоять боевым партизанским частям, а нередко с ними объединялись.

Тома Базен оставил нам тем более интересное свидетельство, касающееся деятельности партизан в Нормандии, что оно основано на личных воспоминаниях. Нормандец по происхождению, Тома Базен, ставший впоследствии епископом Лизье, непосредственно сталкивался с тем, о чем рассказывает. Он с величайшей проницательностью анализирует разнообразные факторы, которыми объясняется развитие этого сопротивления, где французский или нормандский патриотизм иной раз соединялся с куда менее благородными побуждениями: страстью к приключениям, жаждой наживы, стремлением к самому настоящему и неприкрытому разбою.