Повседневная жизнь Вены во времена Моцарта и Шуберта - [7]
Что представляло собой население Вены в интересующий нас период, скажем, с 1780 по 1850 год (впрочем, эти даты не имеют никакого формально ограничительного значения и выбраны лишь для определения временного «поля действия»)? Если уж придавать значение каким-то датам, то решающими в истории частной жизни венцев являются: как исходная точка — приход к власти Иосифа II,>{3} а как завершающий момент — революция 1848 года. Перед смертью Марии Терезии в империи господствовал достаточно формалистический и негибкий самодержавный режим, почти средневековый по характеру и внешнему облику. В результате революции возникает глубокая, готовая в любой момент расшириться пропасть между различными категориями населения; эта заря классовой борьбы одновременно знаменует собой упадок исполненного взаимного доброжелательства сосуществования аристократии, буржуазии и пролетариата, достигшего наиболее яркого выражения именно в период, о котором мы будем говорить.
В конце XVIII и начале XIX века не было и речи о «национальных противоречиях» среди жителей Вены, как ни различно было их происхождение. Люди общались друг с другом на равных, неизменно пребывая в хорошем настроении, а если порой и подшучивали — то в песенках, то на театральной сцене или в опереттах — над особенностями характера какого-нибудь венгра или над акцентом уроженца Чехии, то это никак не подрывало естественно сложившегося единства горожан, подобно тому как, скажем, во Франции никого не задевают традиционные шутки по поводу акцента марсельцев или жителей Оверни. И если когда-либо какое бы то ни было государство объединяло в себе представителей почти всех европейских национальностей, то это, несомненно, была империя Габсбургов! Немцы, итальянцы, поляки, венгры, цыгане, словаки и словенцы, сербы и хорваты, иначе говоря, все разнообразие германских, романских и славянских народов, а также немало евреев стекались сюда с востока, запада, севера и юга и основательно укоренялись благодаря уму, мастерству и сноровке. Евреев никто не загонял в гетто, как это бывало в очень многих других городах, и если они группировались предпочтительно в Леопольдштадте, расположенном на острове между Дунайским каналом и главным руслом реки, то поступали так, следуя традиции, восходящей к 1622 году, когда первые их соплеменники стали строить здесь свои склады и синагоги, и потому, поселяясь здесь, они сразу оказывались среди своих.
Вот некоторые имена представителей крупной венской аристократии: Лобковицы, Паллавичини, Кински, Лихтенштейны, Гаррахи, Чернины, Эстерхази, Шварценберги — сами имена говорят о происхождении этих семейств. Оставим в покое знать и обратимся к коммерции. Вот какие имена записал Вильгельм Хаузенштайн, глядя на вывески магазинов из окна трамвая на коротком отрезке пути по улицам города: Деметриадес, Апфельгрюн, Трнка, Шварцброд, Бенвенисти, Срп, Цукеркандль, Витлацил, Вертери фон Вертесалья — Венгрия, Чехословакия, Италия, Восток, Германия… И все это, пишет он, в основном и определяет общий местный стиль, «венский стиль».
Не будем настаивать на случайности образования таких многоплеменных сообществ. У государств, как и у городов, свои судьбы, и австрийскому государству было предначертано судьбой стать космополитическим. Такой Вена и осталась даже после того, как Австрия была в политическом смысле низведена до статуса небольшой республики, увы, совершенно отличной от того, чем когда-то была двуединая монархия Марии Терезии и Франца-Иосифа. И если Австрия, прошедшая свой тернистый путь от катастрофы к катастрофе, в наши дни уже не та, что в пору расцвета империи, то Вена, этот двухсотлетний плавильный горн, хотя и изменила облик, но сохранила свою душу.
Анализируя венский характер, можно, наверное, возвести каждый из составляющих его элементов к характерным чертам представителей разноплеменного населения Вены, но процесс сплавления этого населения воедино был столь совершенным, смешение столь однородным, что определение «венский» является единственно возможным. Совершенно очевидно, что в формирование этого характера внесла свой вклад политическая жизнь страны; абсолютная монархия времен Марии Терезии, великой императрицы, прекрасно сознававшей свои права и обязанности, не могла не внедрить в сознание жителей Вены — по крайней мере в рассматриваемую нами эпоху — своего рода политический абсентеизм, безразличие и пассивность, впрочем, оправданные безопасностью и благополучием, которые империя обеспечивала своим подданным. Жители Вены не были политизированными людьми в том смысле, что они не выдвигали требований о своем участии в обсуждении и разрешении проблем общеимперской жизни.
Их идеологическая позиция в целом была примерно такова: Бог в своем Провидении дарует нам монархов, наделяя их всеми качествами, необходимыми для того, чтобы правильно управлять нами. Таким образом, нам остается лишь играть роль детей, обязанных уважать родителей, а поскольку монархи и есть наши родители, мы должны подчиняться им и принимать их решения как наиболее отвечающие благу страны. В то время как католицизм, приверженцами которого были почти все жители Вены, постепенно приводил к квиетизму путем умиротворения душ, монархия зиждилась на квиетизме политическом. Жителю Вены, мало склонному к отстаиванию чисто теоретических и абстрактных требований и желавшему прежде всего благополучной и комфортной жизни, были чужды мятежные настроения, и если уж они проявлялись, то крайне редко. Жители Вены не видели ничего зазорного в некотором конформизме, ограничивавшем их социальную философию принципом: «Живи хорошо и давай жить другим», а этот принцип не слишком располагает к дискуссиям о политических системах.
Среди гигантов ренессансной Италии, давшей миру Рафаэля, Леонардо да Винчи, Тициана, Боттичелли, Браманте, Джорджоне и многих других великих мастеров, Микеланджело Буонарроти возвышается непревзойденным колоссом. Он рано занял центральное положение в искусстве Высокого Ренессанса, проявив себя с необычайной энергией и редким талантом во всех видах пластических искусств — скульптуре, живописи, графике, архитектуре. И еще он был выдающимся поэтом, творчество которого отмечено глубиной мысли и высоким трагизмом.За свою долгую 89-летнюю жизнь художник испытал подлинные взлеты творческого вдохновения.
Возрождение в Германии — необычайно яркая вспышка творческого гения на рубеже XV–XVI веков, являющаяся наиболее драматичным и кратковременным периодом культуры Ренессанса, отличается сложным переплетением старого и нового, национального и итальянского, светского и религиозного, идей Реформации и гуманизма. Наиболее ярко этот необыкновенный синтез воплотился в творчестве выдающегося живописца Альбрехта Дюрера (1471–1528).Творчество члена Французской академии Марселя Бриона уже знакомо нашему читателю по биографической книге «Моцарт», совсем недавно вышедшей в серии «ЖЗЛ».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.
Отмечаемый в 2007 году 170-летний юбилей российских железных дорог вновь напоминает о той роли, которую эти пути сообщения сыграли в истории нашего государства. Протянувшись по всей огромной территории России, железные дороги образовали особый мир со своим населением, своими профессиями, своей культурой, своими обычаями и суевериями. Рассказывая о прошлом российской железки, автор книги Алексей Вульфов — писатель, композитор, председатель Всероссийского общества любителей железных дорог — широко использует исторические документы, воспоминания ветеранов-железнодорожников и собственные впечатления.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.