Повседневная жизнь в эпоху Людовика XIII - [54]

Но вообще слуги, главным образом лакеи, пользовались в XVII веке плохой репутацией. И зря. Конечно, можно без конца цитировать жалобы и нарекания хозяев на нерадивость слуг, но совершенно очевидно, что жалобы эти и нарекания не всегда заслужены, потому что от этого же времени сохранилось еще больше свидетельств того, как слуги или служанки с юных и до преклонных лет жили в одном и том же доме, вступали в браки между собой и, уходя на покой, получали от прежних хозяев пусть небольшую, но постоянную «пенсию» от 50 до 300 ливров.

Как бы то ни было, но только совсем нищие обходились в ту эпоху без домашней прислуги. Действительно, не было ни единого хозяина мастерской или мелкого торговца, не имевшего подмастерья, парнишки, подменявшего его за прилавком, или служанки. У крупных буржуа и у дворян число обслуживавшего их персонала возрастало пропорционально росту их богатства и, в глазах всего света, как раз и отражало, велико ли их состояние, хорошо ли идут дела. У принцев количество слуг переваливало обычно за сотню. Если не считать питания и подчас роскошных ливрей, в которые их обряжали, эти угодливые люди не так уж и дорого обходились хозяевам и, уж точно, разорить их не могли: заработок лакея или горничной чаще всего не превышал 60 ливров в год[97]. Селили их на конюшнях, чердаках, в чуланах и кладовках, женщин иногда – по нескольку вместе; такие своеобразные получались дортуары, обставленные набранной с бору по сосенке мебелью, помещения, в которых воздух, свет и удобства были строго отмерены.

В иерархии слуг высшую ступеньку занимал дворецкий, а чистильщица обуви, судомойка и мальчик на побегушках при кухне находились в самом низу лестницы. Эти последние могли со временем благодаря усердию, скажем даже, служебному рвению подняться повыше и перейти в следующий ранг. Мечтой каждой прислуги было заработать за долгий-предолгий период столько, чтобы купить себе серебряный пояс и чтобы после этого у нее осталось еще от 80 до 100 экю. С помощью такого приданого она надеялась найти жениха из «славных сержантов или добрых галантерейщиков», но осуществить эту мечту было крайне трудно, потому что куда чаще милая девушка в результате знакомства с «подходящей кандидатурой» оказывалась с чем-то в животе, а не с чем-то в кошельке.

Дворецкий в доме знатного господина управлял сообществом лакеев. Он нес ответственность за деятельность этого сообщества перед управляющим и перед хозяином, перед которым, кроме того, и отчитывался в расходах. Тот, у кого был опытный, не обремененный слабостями, а следовательно надежный дворецкий, мог, помимо всего прочего, радоваться успешному ведению хозяйства, потому что кучеру в таком доме не приходило в голову с выгодой для себя продавать сено и овес, предназначенные для лошадей, а виночерпию – вино из погребов, потому что служанки не «работали налево» в ущерб интересам семьи, а повар, влюбившись в горничную, не стремился во что бы то ни стало за господский счет угостить свою возлюбленную роскошным ужином в поздний час… Но где было взять такого идеального человека? Некий Креспен, выполнявший функции дворецкого у маршала де Лезе году в 1641-м или около того, нарисовал свой автопортрет в тоненькой книжечке, названной им «Экономия, или Истины, которые необходимо знать каждому, кто хочет, чтобы его хорошо обслуживали». Кроме, так сказать, «советов на каждый день», в этой брошюре содержатся и весьма любопытные детали, позволяющие познакомиться с тем, как в интересующую нас эпоху устраивались пышные обеды или ужины. Иными словами, как пировали наши предки. Несколько позже мы вернемся к этому славному малому и его произведению.

А пока – попробуем определить, к каким неудобствам и к каким нежелательным последствиям, несмотря на наличие в доме и беспрестанные налеты честного, преданного и отличающегося рвением в работе дворецкого, мог привести неудачный подбор слуг в семейном доме XVII столетия. Дневной свет с трудом просачивался в комнаты этого жилища, в помещениях с окнами лишь с трудом можно было что-то рассмотреть, в тех, что находились внутри – без отверстий, выходящих во двор или на улицу, вообще царила тьма. Для того чтобы проверить, насколько тщательно была произведена уборка в этих затемненных помещениях, их освещали прямо с утра либо лампами, залитыми рапсовым маслом, либо сальными свечами, причем как от тех, так и от других, вони было куда больше, чем света[98], либо, наконец, ничем не пахнущими, но весьма дорогостоящими восковыми свечами. Вполне возможно, при таком скудном освещении удавалось смахнуть пыль, но никак не избавиться от клопов, находивших укрытие в щелях мебели, в матрасах, циновках и буквально кишевших в драпировках, украшавших постели.

Еще одно обстоятельство мешало прислуге добросовестно делать свое дело – нехватка воды. Около двухсот пятидесяти парижских домов (монастыри, коллежи, общественные здания, частные особняки принцев, знатных сеньоров и высокопоставленых чиновников) получали благодаря специальной системе канализации, на основании привилегий, пожалованных королем или эшевенами, понемножку чистой воды из источников, расположенных в Бельвиле-сюр-Саблон, Ренжи или Пре-Сен-Жерве, которые, кроме того, пополняли весьма малыми количествами благословенной жидкости три десятка общественных водоемов города