Повседневная жизнь в эпоху Людовика Святого - [82]

Возможно, этот странный продолжатель, столь мало одаренный даром слова, сумел хотя бы точно уловить дух первого романиста и как верный толкователь прояснить его мысли? Куда там. И здесь как раз надо отметить примечательный факт: трудно вообразить более резкий контраст двух образов мышления, особенно в том, что касается представления о любви.

Гильом де Лоррис был самым благочестивым служителем рыцарского культа, посвященного женщине, самым рьяным адептом куртуазного учения, его сердце было целиком предано той вычурной этике, которая сначала возникла в аристократических кругах Франции и Шампани, а потом расцвела в творчестве великих лирических поэтов. Что, по его словам, предписывает Амур в своих десяти повелениях? Искать во всем изысканности и избегать всего, что могут счесть низостью; быть элегантным, носить хорошо скроенные одежды и венки из роз; быть приятным благодаря своим дарованиям, красиво садиться в седло, уметь обращаться с оружием, петь, играть на виелле, на флейте, танцевать; выказывать щедрость и великодушие; доводить учтивость до совершенства; почитать дам, беря за образец прекрасного рыцаря Говена; думать лишь о любви и предаваться ей всем сердцем. А какими особами бог Любви предпочитает окружать себя? Это Праздность, которая постоянно любуется собой в зеркале; это Утеха, которая живет ради наслаждения; это Богатство, это Щедрость, это Вольнодушие. Среди его врагов есть один, что отвратительнее всех: Злоязычие, сплетница, которая, стоя в карауле на зубцах башни, где заточена Роза, развлекается тем, что несет вздор, направленный против женщин, и трубит в свою трубу часового обо всех злодействах, которые им приписывает. Гильому де Лоррису наследует Жан де Мён — и вскоре он от своего имени начнет вторить кощунственным речам Злоязычия.

В романе Гильома де Лорриса Разум, желая отвратить Влюбленного от служения Любви, старается внушить ему, как мало в любви радостей при стольких страданиях. Но что это, как не выражение той незначащей переменчивости, так свойственной влюбленным, когда в часы терзаний они, без большой убежденности, упрекают себя в слабоволии? Напрасный выпад, атака курам на смех. В романе Жана де Мёна Разум вновь является и вновь произносит речь; но как меняется тон! «Любите, — говорит теперь дама Разум, — но бегите той безрассудной любви, где блуждают впотьмах пустые мечтания, бегите из той придуманной страны, которую вы населили химерами, где женщина — идол, где сладострастие рассыпает свои пагубные изыски. Любите; но любите, как должно любить, — будьте проще, уступайте инстинкту, задача которого — обеспечивать сохранение людского рода». Это уже не жалкая советчица. Разум, которому дано говорить, — не беспредметное мудрствование: эта дама — ярая последовательница вполне определенной философии, она исповедует систематичный реализм. Кроме того, к своим словам о любви она добавляет прочие соображения, столь верные сами по себе, что становится вполне очевидным: автор желал ей дать положительную роль, а кредо, которое она излагает, соответствует глубинным убеждениям Жана де Мёна. Во время первой речи Разума Влюбленный затыкает уши — тем лучше, он прав, тайно считал Гильом де Лоррис; во время второй речи Влюбленный делает то же самое — тем хуже, ясно дает понять Жан де Мён, не скрывая, что это безумие.

Как это далеко от куртуазного мистицизма, и насколько мы еще удалимся от него, когда вслед за Разумом слово будет дано Другу, еще одному советчику Влюбленного. После той встречи с Влюбленным, о которой рассказал Гильом де Лоррис, этот персонаж — Друг — чрезвычайно изменился. У безутешного поэта он мягко советует смириться, чтобы успокоить Опасение и попытаться приблизиться к Розе. Теперь, у Жана де Мёна, его рекомендации — совсем другого сорта. Вы хотите, — говорит он, — вновь получить Розу? Идите обычной дорогой завоевателей: направьте стопы к Избыточному Дарению, что возвела Безумная Щедрость, — путь верный, имеющий лишь один недостаток: не тот, что женщинам приписываются слишком низкие чувства (такая мысль ни на миг не приходит в голову циничному советчику), а тот, что на нем влюбленные подпадают под власть Бедности, если только к ним не благосклонно Богатство. И Друг, первоначально задуманный как персонаж, помогающий Влюбленному добраться до Розы, так прочно и так быстро забывает свое предназначение, что вскорости неожиданно произносит целую речь, в духе жестко-иронического реализма, о супружеской жизни, о сценах ревности, о скуке, которая одолевает мужей, когда остынет пыл первых клятв, и прежде всего о кокетстве жен, об их неисчерпаемом коварстве и об их изменах, всегда заканчивающихся тем, что их мужья вступают в «братство святого Эрнуля».

Эта картина выписана с удовольствием, не имеющим никакого отношения к интриге, и тем самым ясно выявляет чувства автора. Возможно, ее появление оправдывается тем, что вслед за средствами борьбы с женским коварством здесь даются прозаические советы, как лучше хитрить самому? Однако надо признать, что подобные советы слишком рано давать влюбленному, который еще даже не надеется на взаимность; надо также признать, что появление их непонятно — если только все они действительно направлены на то, чтобы научить, как обманывать женщин и при этом не поддаваться на обман.