Повседневная жизнь старой русской гимназии - [55]

Вообще наш председатель в лице директора мужской гимназии нашел себе подходящую партию, и теперь на спинах учащих и учащихся они создают себе карьеру. В мужской гимназии помешаны на форме, на дисциплине и внешней религиозности. Наш председатель тоже старается выдвинуться. Да и в остальных учебных заведениях нашего города под влиянием их пошло «равнение направо», так как эти два «человека в футляре» по примеру чеховского Беликова терроризируют весь здешний педагогический мир, не останавливаясь, как говорят, даже перед доносами. Местные прогрессивные газеты уже не раз пробирали их и в прозе, и в стихах. Но они не унывают и принимают свои меры. Вчера, например, Н-в собрал педагогический совет мужской гимназии, который под его давлением постановил обратиться к губернатору и архиерею с просьбой обуздать местную печать за ее выпады против футлярных педагогов.

14 ноября

Вчера в VIII классе спрашивал биографию Л. Толстого у моих словесниц. Все три спрошенных мной девицы ответили прекрасно и получили по 5. Такое отношение учениц к делу встречается, к сожалению, не часто и потому особенно отрадно для учителя.

15 ноября

А сегодня те же словесницы заявили себя как раз с противоположной стороны. Был урок грамматики, и все 4 спрошенные мной ученицы отвечали так плохо, что пришлось поставить двойки. На мои упреки в нежелании заниматься грамматикой ученицы говорили, что это неинтересно. А когда я, раздраженный их невежеством в этой области, иронически сказал одной: «Вы скоро, кажется, забудете свое собственное имя», ученица К-ва (одна из наиболее знакомых мне восьмиклассниц) заметила мне, что нехорошо так смеяться. И она, пожалуй, была до некоторой степени права, т<ак> к<ак> неудачливые ответы учениц вызвали у меня неуместный на уроке раздражительный тон. Поэтому на замечание К-вой я возражать не стал. Но в общем все это оставило весьма неприятный осадок.

В V классе раздавал сегодня письменные работы, которые со стороны орфографии оказались очень слабыми, так что наполовину были единицы и двойки. Но этот урок в отличие от урока в VIII классе я провел спокойно, без всякого раздражения. И в результате хотя некоторые ученицы и поплакали из-за неудовлетворительных баллов, но никакого раздражения и недовольства и с их стороны я не встретил.

16 ноября

Мужская гимназия отличилась на славу! Директор Н-в в своем футлярном усердии потребовал от всех учеников завести форменные мундиры, чего ни в здешних, ни в других средне-учебных заведениях уже давно не требуют. Это требование более задело родителей, преобладающее большинство которых принадлежит к людям с ограниченными средствами (некоторые едва находят возможным даже уплатить за право учения и обращаются за этим в благотворительные общества). Но для Н-ва, ставящего одной из своих целей борьбу против проникновения в гимназию мещанских и крестьянских детей, это ничего не значит. И он взваливает, ничтоже сумняшеся, на каждую семью совершенно излишний расход в 20–25 р., который требуется повторять (ввиду того, что дети все время растут) чуть не каждый год. Когда возмущенный этим один из родителей г. Л. пришел к Н-ву объясниться, тот мог выдвинуть только один «довод»: «Неужели Вы не понимаете, что мундир облагораживает человека?» Отменить свое распоряжение Н-в категорически отказался и потребовал, чтобы к 6 декабря все мундиры были готовы. Л-ский, как человек с положением, решил не сдаваться самодуру-директору, написал прошение попечителю округа и пригласил родителей подписаться. Облагороженный же мундиром Н-в, узнав об этом, донес жандармским властям. В дом, где подписывалось прошение, нагрянула полиция; «незаконное сборище» было прекращено, а прошение с подписями родителей конфисковано. Н-в же со своей стороны устроил педагогический совет, который большинством одного голоса (причем к голосованию были допущены даже лица, не имеющие права голоса) постановил уволить сына Л-ского, что и было сообщено его отцу без всякого объяснения причин. Тот подаст теперь жалобу попечителю.

21 ноября

Почти каждый день получаю то из одного, то их другого класса письменные работы. Дома скопилось их целых пять штук (по 30–40 тетрадей в каждой). Свободного времени теперь совершенно нет, т<ак> к<ак> все эти работы нужно поскорее «прогнать», чтобы взамен получить новые. Все вечера в будние дни, а в праздники с самого утра, я сижу за этими тетрадками. Сегодня работал целый день, но успел проверить только 5 сочинении VIII класса и 20 сочинений (т. е. половину) V. И выработал в результате около рубля. Поденщина не из хороших! Невольно зависть берет перед теми людьми, которые, работая неделю, по крайней мере, могут отдохнуть хоть в праздники. А тут, прокорпев целый день за «сочинениями» и скучными «исправлениями» старых работ, должен готовиться вечером к завтрашним урокам, а утром снова, собрав свои силы, идти в класс и кипеть в котле педагогической работы, требующей такого расхода нервной энергии. Хорошо, кабы еще смотрели на тебя как на заслуживающего уважения труженика. На самом же деле встречаешь такое отношение, такое третирование твоего человеческого достоинства, которое редко встречается в какой-либо другой профессии. Сегодня, например, выяснились новые подробности выходки нашего председателя относительно газет. Оказывается он не только запретил нам выписывать газеты на гимназию, приказав швейцарам не принимать их, но даже послал официальную бумагу на почту с требованием совсем не выдавать их нам хотя бы и по другому адресу. Таким образом, все выписанные нами на свой собственный счет периодические издания задерживаются теперь на почте и, несмотря на заявление одного из коллег с сообщением нового адреса, почтовая контора, основываясь на бумаге председателя, отказывается выдавать их. Это уже не только издевательство, но и прямое посягательство на нашу частную собственность. Но нахал знает, что жаловаться на лишение нас либеральных газет мы не можем, предъявить к нему гражданский иск не посмеем — и он обращается с учительским персоналом как со своими холопами. Извольте-ка при таких условиях сохранить необходимую для педагога ясность духа и уравновешенность!