Повседневная жизнь средневековой Москвы - [135]

.

Самое удивительное, что в тексте речь идет именно о жене, а не о женщине вообще. Таким образом, автор «Беседы» вообще отказывал женщине в праве на проявление страсти из соображений «как бы чего плохого не вышло». Жуткие последствия увлечения женской красотой описал, в свою очередь, митрополит Даниил: «Жены красны блудница… и светло и мягко тело обьюхав, и притек, объем, целуеши, мыззжеши и рукама осязаеши, и толико безстуден и безумен быв бесовьскою любовию восхотився к ней, аки бы внутрь себе вместити, сице помрачен сый, якоже от безеловестных бываа аки жеребец некий слатнояростнивый, рзая и сластию распалаася, аки огнем горя, яко вепрь к свинии своей похотствуя, и употевая и пены испущаа…»^{586}

Послушав этих старцев, можно было сделать только один вывод: женская красота — это страшная сила, которая вовсе не спасет, а, напротив, погубит мир. Мужчины эпохи Средневековья, несомненно, слушали такие поучения с вниманием, а может быть и со страхом, однако, когда возникал вопрос выбора, часто поступали по-своему. Антропологические реконструкции внешнего облика великих княгинь Евдокии Дмитриевны и Елены Глинской, цариц Марфы Собакиной и Ирины Годуновой свидетельствуют, что русские государи выбирали в жены красавиц.

Для полноты картины следует привести описания внешности русских женщин, оставленные иностранцами, гораздо более содержательные, чем свидетельства зажатых женофобией русских авторов.

П. Петрей: «Что касается женщин, они чрезвычайно красивы и белы лицом, очень стройны, имеют небольшие груди, большие черные глаза, нежные руки и тонкие пальцы и безобразят себя часто тем, что не только лицо, но глаза, шею и руки красят разными красками, белою, красною, синею и темною: черные ресницы делают белыми, белые опять черными или темными и проводят их так грубо и толсто, что всякий это заметит, особливо же, когда ходят в гости или в церковь, потому что их не часто выпускают бродить по улицам, разве только в праздники или для посещения друзей и родных».

А. Олеарий: «Женщины среднего роста, в общем красиво сложены, нежны лицом и телом, но в городах они все румянятся и белятся, притом так грубо и заметно, что кажется, будто кто-нибудь пригоршнею муки провел по лицу их и кистью выкрасил щеки в красную краску. Они чернят также, а иногда окрашивают в коричневый цвет брови и ресницы».

Я. Стрейс: «Женщины Московии обычно хорошо сложены, у них гладкая и белая кожа, но тем не менее они мажут свои лица мазями и делают это так искусно, как шут, посыпающий свое лицо мукой. Они красят кисточкой щеки и чернят брови, воображая, что это делает их необычайно красивыми».

А. Лизек «Русские женщины сколько красивы, столько ж и умны; но все румянятся. Не набелившись и не нарумянившись, ни одна не смеет явиться к царице. Замужние прячут волосы под повязкой, а девушки спускают косу на плечо и на конце вплетают в нее шелковую ленту»^{587}.

Подлинный гимн русской женщине оставил немец Ганс Мориц Айрманн, побывавший в России при царе Алексее Михайловиче:

«Было бы слишком длительно рассказывать всё, что я вспомнил о Москве. А если немногим упомянуть жен и женщин московитов, то таковые с лица столь прекрасны, что превосходят многие нации, и самих их редко кто может превзойти, — если только посчастливится увидать их, ибо они столь бережно содержатся в Москве и не могут показываться так публично, как у нас. Они ходят постоянно покрытыми, как, по-видимому, и дома, и поэтому солнце и воздух не могут им повредить, но, кроме того, они не удовлетворяются естественной красотой, и каждый день они красятся, и эта привычка обратилась у них в добродетель и обязанность. Они телом стройны и высоки, поэтому их длинные, доходящие сверху до самого низа одежды сидят на них очень красиво. Они, по своему обычаю, сверх меры богато украшают себя жемчугом и драгоценностями, которые у них постоянно свисают с ушей на золотых колечках; также и на пальцах носят они ценные перстни. Свои волосы, будучи девицами, заплетают они в косу и еще украшают жемчугом и золотом так, что это выглядит чудесно, а на конец свисающей косы навешивают они кисть из золотых или шелковых нитей или переплетенную жемчугом, золотом и серебром, что очень красиво; на ногах носят кожаные сапоги разных расцветок. Эта московитская женщина умеет особенным образом презентовать себя серьезным и приятным поведением. Когда наступает время, что они должны показываться, и их с почетом встречают, то такова их учтивость: они являются с очень серьезным лицом, но не недовольным или кислым, а соединенным с приветливостью; и никогда не увидишь такую даму хохочущей, а еще менее — с теми жеманными или смехотворными ужимками, какими женщины нашей страны стараются проявить свою светскость и приятность Они не изменяют своего лица то ли дерганьем головой, то ли закусывая губы или закатывая глаза, но пребывают в принятом сначала положении. Они не носятся, точно блуждающие огоньки, но постоянно сохраняют степенность, и если кого хотят приветствовать или поблагодарить, то при этом выпрямляются, изящным образом и медленно прикладывают правую руку на левую грудь к сердцу и сейчас же изящно и медленно опускают ее, так что обе руки свисают по сторонам тела; затем они склоняют верхнюю часть корпуса низко, до половины тела, и после такой церемонии возвращаются к прямому положению. Рукопожатие у них также не принято. В итоге они производят впечатление благородных личностей, но должны остерегаться своих мужей, которые им не слишком-то доверяют»