Повседневная жизнь советского разведчика, или Скандинавия с черного хода - [17]

… Вот он стоит передо мной, конунг Лейф Счастливый, совершенно один, открытый всем ветрам, опустив к правой ноге тяжелую секиру и устремив свой взор вдаль к морю. Это он, сын Эйрика Рыжего, в конце X века, опередив Христофора Колумба на целых 500 лет, откроет берега Америки и назовет ее Винляндией, Страной Винограда.

Фигуры «наружников» маячат в отдалении, ожидая, когда же этот хлюст из Советов совершит оплошность и продемонстрирует наконец, для чего он приехал за несколько тысяч километров от своих медведей. Не для того же, чтобы осматривать памятники норвежским викингам!

Ладно, надо пожалеть ребят. Свожу-ка я их в «киношку». Валера Шаманин сказал, что в «бочке» — каком-то ангаре, сооруженном в начале 40-х американскими солдатами и приспособленном для показа фильмов, — идет «Доктор Живаго». Краем уха я уже слышал про одноименный роман Б. Пастернака, и не посмотреть фильм было бы непростительно с моей стороны. Да и «наружники» пусть за казенный счет хоть что-то узнают о далекой и загадочной России.

Хотя что им наши проблемы? По описанию X. Лакснесса, приведенному в его романе «Самостоятельные люди», исландские крестьяне, случайно узнав о том, что в далекой Европе «убили какого-то беднягу по имени Фердинанд», из-за чего началась большая заваруха, с удовлетворением говорят о том, что Первая мировая война повысила спрос на рыбу и рыбий жир, и это для них самое главное. А война — что война? Они всю свою жизнь воюют с нуждой, и их война будет посерьезней, чем убийство австрийского эрцгерцога.

… Кинотеатр действительно располагается в металлическом ангаре с полукруглыми сводами — типичное сооружение для складских помещений. С радостью отмечаю, что внутри тепло и можно отогреть окоченевшие от сырости члены. Билеты, по моим понятиям, стоят слишком дорого, не то что у нас дома. «Наружники» тоже проходят в зал и занимают места сзади. Как только свет в зале гаснет, я полностью забываю о них и слежу за перепитиями бедного русского интеллигента в исполнении египетского актера. Такой революции я себе до этого представить не мог. Артисты, изображающие на экране революционных солдат и чекистов, создают гротескные образы, и это в моем восприятии снижает достоверность фильма. Надо бы обратиться к самому роману, благо я где-то уже видел его перевод на английский язык. За неимением русского варианта на первый раз сгодится и английский.

Выхожу из «бочки» под сильным впечатлением. Омар Шариф, сукин сын, хоть и египтянин, но где-то ему удалось ухватить суть образа мятущегося интеллигента Живаго, и он запоминается. Но главное, конечно, это использованная в фильме в качестве лейтмотива музыка. Говорят, эту мелодию создатели фильма случайно «раскопали» в Бразилии, где в одном из кафе ее исполнял какой-то русский эмигрант. Это якобы старинная — восемнадцатого века — мелодия, передаваемая в семье эмигранта от старших к младшим по наследству. Как бы то ни было, но романс из «Доктора Живаго», что называется, берет за душу и долго еще будет звучать в моем сознании.

Странно вообще устроена человеческая жизнь. Для того чтобы задуматься над своим прошлым, над историей России, надо сходить в какую-то исландскую «бочку» и посмотреть запрещенный для советских людей фильм. Пребывание в Исландии в моей памяти до сего дня ассоциируется с «Доктором Живаго», ностальгической мелодией фильма, напоминающей мне о чем-то безвозвратно утраченном, непоправимо упущенном и достойном глубокого сожаления. У меня не остается сомнений в том, что мелодия имеет русскую первооснову, иначе почему бы она встревожила мою душу?

Но я, кажется, утомил тебя, нетерпеливый читатель, лирическими отступлениями. Я знаю, что ты жаждешь наполнить свою умную и пытливую голову полезной информацией. Ты не тратишь время зря на такое никчемное чтиво. Ты тоже бежишь с неудержимо рвущимся вперед табуном навстречу… своей зрелости, подставляя грудь под свежий ветер ойкумены. Но однажды и ты остановишься, и ветер донесет до твоего слуха давно отзвучавший топот копыт…

… Я сижу в гостевой и мысленно «подбиваю бабки» под своей командировкой. Валера Шаманин попросил сыграть в волейбол за команду молодых дипломатов, но я отказался. Две недели пролетели как один миг, и я с сожалением думаю о том, что не все удалось сделать. Я вижу эти упущенные возможности, но Хронос не оставляет шанса на их исправление. В будущем я, конечно, учту этот опыт, а сейчас надо собираться домой.

В отчете о командировке, который пойдет в Центр дипломатической почтой, ляжет на стол начальнику управления и по цепочке спустится к Георгию Михайловичу, чтобы потом очутиться в досье, которое я сам и веду, делается вывод о «невозможности использования Исландии в наших оперативных целях». Я с сожалением «закрываю» эту страну для отдела, да и для себя, потому что знаю, что только дикая случайность может привести меня обратно на эту землю. Ну что ж, отрицательный результат в разведке, как и в науке, тоже результат.

Через имеющиеся в резидентуре возможности нами не получены конкретные сведения, подтверждающие ваши первоначальные предположения.