Повседневная жизнь советских писателей, 1930—1950-е годы - [124]

Суров продолжал болеть, он предложил мне написать первоначальный набросок, а потом, мол, увидим, что получится. Я написал… Первоначальный вариант (рукопись в 3-х блокнотах) был написан с 1 января по 1 марта 1950 года. Суров в это время находился на лечении в подмосковном санатории. Я переписал сценарий и отдал ему второй (несколько улучшенный) вариант в марте 1950 года. Этот второй вариант перепечатывала машинистка Сурова… Сам я перепечатать не мог, так как на это требовались сотни рублей, которых у меня не было, а Суров расходы брал на себя…

Суров сказал мне, что консультировался по поводу сценария в Сценарной студии, что редактор этой студии Ю. Арбат дал отрицательный отзыв. В связи с этим он (Суров) убедил меня переделать сценарий в пьесу. Следы этой переделки — пометки Сурова на полях сценария. Работа его была механической — он попросту переписывал отдельные реплики или склеивал вырезки… Летом 1950 года, получив от Сурова эти листочки… я заново переработал все картины пьесы, написал картины, которых в сценарии не было. Работу Сурова можно считать в лучшем случае редакторской. У него на даче мы еще раз вместе переписывали пьесу от начала до конца, главным образом, под мою диктовку…»^[852]

Во второй половине лета 1950 года в «Советском искусстве» появилось сообщение о том, что пьеса «Рассвет над Москвой» принята в двух театрах, ее автором был назван один Суров. Варшавский пошел к нему за объяснениями. Во время беседы Суров рыдал, говорил о своем нервном расстройстве, о том, что время от времени теряет способность писать. По словам Варшавского, он произнес такую фразу: «Ты должен понять меня, что я задолжал театру, я взял аванс, но клянусь, что исправлю эту ошибку…» И предложил следующее: «Пусть пьеса идет под моей фамилией. Пройдет несколько месяцев, атмосфера разрядится и сценарий пройдет под двумя фамилиями». Варшавский согласился на это предложение.

В январе 1951 года Суров подал заявку на Студию им. Горького, в которой сценарий проходил под двумя фамилиями. Но 10 марта, когда стало известно, что «Рассвету над Москвой» присуждена Сталинская премия, Суров вычеркнул фамилию соавтора из договора. После этого состоялся его разговор с Варшавским, где Суров заявил: «Получи четверть премии или я сгною тебя на Колыме». Угрозы в адрес Варшавского от Сурова слышал также П. Арский.

В конце концов Суров целиком присвоил себе авторство над пьесой и сценарием, отказав Варшавскому в праве на какую-либо долю в соавторстве. Комиссии по разбору дела Варшавский предоставил свои черновики, указал на события в своей жизни, которые послужили основой для написания пьесы, а также на прототипов героев. Кроме того, были заслушаны показания свидетелей работы над пьесой. В то же самое время Суров не смог назвать своих источников работы над пьесой и даже не смог ее толком пересказать.

Суров, в свою очередь, также объяснил, почему он выбрал именно Варшавского на роль «соавтора»: «Варшавский оказался в ужасном положении: он был исключен из партии, без квартиры — потому что развелся с женой, вообще у него было отнято все. Я ему дал самый первый самый грязный вариант пьесы „Рассвет над Москвой“… Делать ему буквально нечего было… жить не на что». Таким образом, сам Суров невольно признал, насколько цинично он вел себя и не брезговал никакими способами для достижения наживы. В выводах комиссии было записано: «Принимая участие в выступлениях писательской общественности против группы критиков-антипатриотов, ратуя за партийную чистоту и принципиальность в искусстве, Суров в то же самое время использовал затруднительное материальное положение одного из этих критиков и не постыдился бесстыдно эксплуатировать в корыстных целях его труд».

В свое оправдание Суров заявил, что заплатил Варшавскому 5–6 тысяч рублей.

Кроме этого, А. Суров присвоил сценарий Н. Рожкова «Обида», большой была и роль Н. Оттена, который обрабатывал пьесу «Зеленая улица» (без этой обработки пьеса не могла выйти в свет).

Комиссия в своих выводах пошла дальше изобличения «деятельности» А. Сурова. Она признала, что это — не единичный случай в советской литературе: «Подробное рассмотрение истории возникновения пьес „Далеко от Сталинграда“ и „Рассвет над Москвой“ дают возможность Президиуму ССП СССР сделать выводы о той окололитературной прослойке, с ее специфическими торгашескими нравами и рваческими устремлениями, — наличие которой и в дальнейшем может угрожать Союзу советских писателей рецидивами суровщины, если не будут применены самые решительные меры к окончательному искоренению из нашей политически и творчески здоровой литературной среды низкопробных „дельцов“ с продажными перьями, к пресечению их тлетворной, подпольной деятельности».

29 сентября было вынесено постановление Секретариата ССП. Секретариат согласился с выводами комиссии, которая квалифицировала А. Сурова как «лжеписателя, систематически использовавшего чужой труд в своих личных корыстных целях»^[853]. Также было решено возбудить ходатайство перед Правительством СССР о лишении драматурга звания лауреата Сталинских премий.