Повседневная жизнь русских литературных героев. XVIII — первая треть XIX века - [95]
Но пострадала и старшая. Ведь Онегина на ее именинах посадили напротив Татьяны — на место жениха. На именинах же он танцевал с Ольгой — то есть стал ухаживать не за той невестой. Вышла ссора, закончившаяся убийством. И пусть дело замяли, разговоры остались. Эта «испорченность» невесты во сне выглядит так:
В реальной жизни целые роты матушек и тетушек с обеих сторон выясняли репутацию жениха и невесты.
Даже если московская родня мадам Лариной старалась ни о чем не говорить (хотя, думаем, дело обстояло как раз наоборот, ведь опрашивали не только барынь, но и слуг, всучив целковый), неприятных сведений о дуэли было не утаить. Так что «толстый генерал» занял свой «шевардинский редут» и устоял на нем.
С фольклорной точки зрения, кто кум медведя-оборотня? Оборотень-волк. Но, если медведь домовит, живет в лесу, в одном месте, с избранной девушкой, к которой поворачивается своей человеческой стороной, то волк в славянской древности — член воинского братства, у него нет семьи, даже если и встречаются связи. Превыше всего он ценит принадлежность к мужскому союзу и свободу передвижения по окрестностям. Онегин не лишен этих черт — «когда бы жизнь домашним кругом я ограничить захотел», «охота к перемене мест» и, наконец, встреча во время странствий с Южным обществом, как форма вступления в боевое братство. Под завораживающей нас уже не первое столетие историей прощупывается фольклорный фундамент: девушка полюбила члена мужского волчьего союза, он не мог остаться с ней, ее отправили в лес к медведю. Когда волк, сделав очередной круг, вернулся, он увидел прекрасную хозяйку леса, но она уже отказала ему, так как была отдана другому.
Этот сюжет попал в роман благодаря песням и сказкам, в которых Пушкин буквально купался на Псковщине. А читатели так живо откликаются на простую по сути историю, во многом благодаря ее иррациональной, архетипической подкладке.
Впрочем, у Онегина имелась и другая фольклорная ипостась — жених-разбойник. Кто такой жених-разбойник по сравнению с медведем? Только кум? Нет, он еще и захватчик, занявший в лесу — на волшебном пространстве — место, которое прежде безраздельно принадлежало духу-хозяину. Медведь древен, а разбойник с шайкой — порождение авантюрных историй куда более позднего времени. Эти персонажи теснят друг друга. Миф не уживается с побасенкой.
В реальной жизни герои тоже теснятся на одних и тех же паркетах. Но разница между ними громадна. Очевидна она и для поэта. В «Графе Нулине» он ясно дал понять, что не считает нынешних заговорщиков способными взять власть, поэтическим аналогом которой выступало овладение женщиной. Провинциальная помещица Наталья Павловна просто прогнала ночного гостя.
А вот «медведи» могли по крайней мере попытаться. Именно у них имелась не только сила, но и право: они «такие же родовитые дворяне, как император». Любопытна история, случившаяся около 1819 года в Царском Селе. Чей-то медвежонок сорвался с цепи и побежал в темные аллеи парка, где мог встретиться с гулявшим в одиночестве императором Александром I. Маленький шарло государя вовремя залаял, и угрозу «истребили». Молодой Пушкин шутил по этому поводу: «Нашелся один добрый человек, да и тот медведь»>[378].
Позднее, когда уже были написаны «Цыганы», К. Ф. Рылеев негодовал, «зачем Алеко водит медведя и еще собирает деньги с глазеющей публики», и просил сделать героя хотя бы кузнецом. Пушкин осмеял это предложение. В реальной, не поэтической жизни «медведей» — крупных тяжеловесов, очень важных для будущего заговора — тоже водили. При каждом из них был свой «Алеко»: Николай Тургенев при Воронцове, Пестель при Витгенштейне, Глинка при Милорадовиче, Грибоедов при Ермолове… Бывают странные сближенья.
Став княгиней, Татьяна «в гостиной истинно дворянской» собрала около себя круг достойных, умных людей:
Гости ведут добропорядочный разговор, не встречая усмешкой ни старика в немодном костюме, ни молодого провинциала. Для всех хозяйка находит приветливое слово. Но находит его на русском языке. В черновиках Восьмой главы сказано:
Прежде всего, осознаем, как «слог простонародный» воспринимался на слух образованными людьми, привыкшими к звучанию французского языка. Фонетически им казались смешными такие слова, как «мухомор» или «особенно»>[379].
Где и когда Татьяна, которая в девичестве «по-русски плохо знала», выучила язык настолько, чтобы поддерживать и, более того, направлять, как положено хозяйке, светские разговоры? В деревне читатель встречает барышню «с французской книжкою в руках» и узнаёт, что героиня «выражалася с трудом на языке своем родном». Письмо мадемуазель Ларина написала по-французски, а автор, «родной земли, спасая честь», его перевел. Вяземский вспоминал, как мучился Пушкин: «…От страха сбиться на академическую оду, думал он написать письмо прозой, думал даже написать его по-французски: но, наконец, счастливое вдохновение пришло кстати, и сердце женское запросто и свободно заговорило русским языком»
Среди правителей России императрица Екатерина II, или Екатерина Великая (1729–1796), занимает особое место. Немка по происхождению, не имевшая никаких династических прав на русский престол, она захватила его в результате переворота и в течение тридцати четырех лет самодержавно и твердо управляла огромной империей. Время ее правления называют «золотым веком» русского дворянства. Две победоносные войны с Турцией и одна со Швецией, присоединение Крыма и освоение Новороссии, разделы Польши, в результате которых православные украинские земли вошли в состав Российского государства, — все это тоже блестящие достижения «золотого века» Екатерины.
Его называли гением и узурпатором, блестящим администратором и обманщиком, создателем «потемкинских деревень». Екатерина II писала о нем как о «настоящем дворянине», «великом человеке», не выполнившем и половину задуманного. Первая отечественная научная биография светлейшего князя Потемкина-Таврического, тайного мужа императрицы, создана на основе многолетних архивных разысканий автора. От аналогов ее отличают глубокое раскрытие эпохи, ориентация на документ, а не на исторические анекдоты, яркий стиль.
Книга известного историка и писателя Ольги Елисеевой рассказывает о молодых годах Екатерины — будущей «владычицы полумира». Еще в 14 лет она составила свой план: «нравиться супругу, императрице Елизавете и народу» — и ничего не забыла, чтобы достигнуть в этом успеха. Какие средства использовала юная супруга наследника для осуществления своих амбициозных планов? Искренне ли желала она наделить своих поданных «счастьем, свободой и собственностью»? Как республиканка «в душе» стала одним из самых могущественных самодержцев? Чтобы заглянуть в тайники души Екатерины Великой, автор обращается к ее воспоминаниям…
Наши современники хорошо усвоили со школьной скамьи, что Бенкендорф был для Пушкина «злой мачехой», нерадивой нянькой. Зададимся вопросом: а кем Пушкин был для Бенкендорфа? Скрещение биографии Бенкендорфа с биографией Пушкина — удобный случай рассказать о шефе жандармов больше, чем принято. И не только о нем. За плечами Александра Христофоровича вырастает целый мир, встают события и люди, которые как будто не играют в жизни поэта особой роли или значатся «недругами». Читателю полезно узнать, что коловращение вокруг поэта было далеко не единственным и даже не центральным в тогдашней русской вселенной.
1. Ольга Елисеева против Эдварда Радзинского.2. Дмитрий Олейников против Мурада Аджи.3. Дмитрий Володихии против Анатолия Фоменко.Эта книга может быть названа «язвокорчевательной». Если авторам удалось выкорчевать несколько язв на многострадальном, уже почти при смерти находящемся теле отечественной истории, они считают свою задачу выполненной.Автор сканирования и проверки текста:Иван Сергеевич Юрьев.
Сборник «Огненный рубеж» посвящен событиям Великого Стояния на Угре 1480 года. В книгу вошли историко-мистические, историко-приключенческие, просто исторические повести и рассказы. Тихая река Угра – не только рубеж обороны, где решалась судьба юной России. Это еще и мистический рубеж, место, где силы зла оказывают страшное давление и на полки, и на души людей. Древнее зло оживает в душах, но с ним можно справиться, потому что на всякую силу найдется сила еще большая.
Для истории русского права особое значение имеет Псковская Судная грамота – памятник XIV-XV вв., в котором отразились черты раннесредневекового общинного строя и новации, связанные с развитием феодальных отношений. Прямая наследница Русской Правды, впитавшая элементы обычного права, она – благодарнейшее поле для исследования развития восточно-русского права. Грамота могла служить источником для Судебника 1497 г. и повлиять на последующее законодательство допетровской России. Не менее важен I Литовский Статут 1529 г., отразивший эволюцию западнорусского права XIV – начала XVI в.
Гасконе Бамбер. Краткая история династий Китая. / Пер. с англ, под ред. Кия Е. А. — СПб.: Евразия, 2009. — 336 с. Протяженная граница, давние торговые, экономические, политические и культурные связи способствовали тому, что интерес к Китаю со стороны России всегда был высоким. Предлагаемая вниманию читателя книга в доступной и популярной форме рассказывает об основных династиях Китая времен империй. Не углубляясь в детали и тонкости автор повествует о возникновении китайской цивилизации, об основных исторических событиях, приводивших к взлету и падению китайских империй, об участвовавших в этих событиях людях - политических деятелях или простых жителях Поднебесной, о некоторых выдающихся произведениях искусства и литературы. Первая публикация в Великобритании — Jonathan Саре; первая публикация издания в Великобритании этого дополненного издания—Robinson, an imprint of Constable & Robinson Ltd.
Книга посвящена более чем столетней (1750–1870-е) истории региона в центре Индии в период радикальных перемен – от первых контактов европейцев с Нагпурским княжеством до включения его в состав Британской империи. Процесс политико-экономического укрепления пришельцев и внедрения чужеземной культуры рассматривается через категорию материальности. В фокусе исследования хлопок – один из главных сельскохозяйственных продуктов этого района и одновременно важный колониальный товар эпохи промышленной революции.
Спартанцы были уникальным в истории военизированным обществом граждан-воинов и прославились своим чувством долга, готовностью к самопожертвованию и исключительной стойкостью в бою. Их отвага и немногословность сделали их героями бессмертных преданий. В книге, написанной одним из ведущих специалистов по истории Спарты, британским историком Полом Картледжем, показано становление, расцвет и упадок спартанского общества и то огромное влияние, которое спартанцы оказали не только на Античные времена, но и на наше время.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.
В 403 году до н. э. завершился непродолжительный, но кровавый период истории Древних Афин: войско изгнанников-демократов положило конец правлению «тридцати тиранов». Победители могли насладиться местью, но вместо этого афинские граждане – вероятно, впервые в истории – пришли к решению об амнистии. Враждующие стороны поклялись «не припоминать злосчастья прошлого» – забыть о гражданской войне (stásis) и связанных с ней бесчинствах. Но можно ли окончательно стереть stásis из памяти и перевернуть страницу? Что если сознательный акт политического забвения запускает процесс, аналогичный фрейдовскому вытеснению? Николь Лоро скрупулезно изучает следы этого процесса, привлекая широкий арсенал античных источников и современный аналитический инструментарий.
Отмечаемый в 2007 году 170-летний юбилей российских железных дорог вновь напоминает о той роли, которую эти пути сообщения сыграли в истории нашего государства. Протянувшись по всей огромной территории России, железные дороги образовали особый мир со своим населением, своими профессиями, своей культурой, своими обычаями и суевериями. Рассказывая о прошлом российской железки, автор книги Алексей Вульфов — писатель, композитор, председатель Всероссийского общества любителей железных дорог — широко использует исторические документы, воспоминания ветеранов-железнодорожников и собственные впечатления.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.