Повседневная жизнь публичных домов во времена Золя и Мопассана - [42]
"Присутствие в кафе девушек необыкновенно сильно возбуждает сидящих там бездельников; сначала они, глядя на этих девиц, напиваются, потом, глядя на них же уже пьяными глазами, решают, что не могут больше сопротивляться желанию предаться разврату. Очень часто можно видеть, особенно в дни выплаты жалованья, как рабочие, отцы семейств, в компании своих коллег отправляются в кафе, где и не собираются пить, но, выпив стаканчик за компанию, не могут остановиться и выходят из кафе, забыв там половину своего недельного заработка, а то и все наличные деньги".
Бордель умирает. И в этот момент его начинают защищать, поддерживать! С целью, разумеется, защитить общественную мораль. Власти недвусмысленно заявляют: концентрация порока в одном месте делает его прозрачным и подконтрольным. Оттого, что продажные девки появляются повсюду, идет беспорядок, разгораются порочные страсти, распространяются болезни. Полиция всегда старалась локализовать разврат:
"Власти разрешают создание места, где предаются разврату, только тогда, когда таковое есть следствие убедительно показанной необходимости, то есть когда такое место создается в районе, где очень много незарегистрированных проституток. Для полиции создание такого места — эффективный способ локализовать это зло, так как в таком месте за ним легко наблюдать и контролировать, а также и наказывать в случае необходимости; это также удар по нелегальной проституции".
Так, возведение новых домов терпимости объявляется полезным как средство борьбы с эпидемией незарегистрированных проституток. Но эти действия властей не сумели предотвратить катастрофу. В новых домах терпимости, как и в старых, требуется персонал, и его подбирают наудачу: девушки уходят из борделя по своему желанию, бандершам приходится нанимать других с ближайшей улицы, а ушедшие направляются в танцевальные залы или в другие заведения, где разрешается присутствовать свободным женщинам. В мире домов любви происходит революция. Можно сказать, мы видим рождение новой категории: пансионерки экстерном. Все бордели и дома терпимости превращаются просто в дома свиданий. Днем сотрудницы этих заведений — обычные работницы на фабриках или слуги, вечером они же — продажные девки, все они пытаются заработать чуть побольше денег, чтобы свести концы с концами. Муниципальные власти пытались навести здесь какой-то порядок, разрабатывали разные классификации; так, в Рубе завели специальную категорию "дом терпимости с персоналом, живущим вне дома" и требовали от держательниц таких домов нанимать только девушек, у которых есть выданная властями карточка, вести реестр своих "сотрудниц" и направлять их регулярно на медосмотр.
17 июля 1880 года был принят закон, устанавливающий свободу торговли для всех заведений, торгующих напитками. Немедленным следствием этого явилось то, что кабаре стали рабочей площадкой для сводников: хозяева трактиров устраивали на втором этаже или за задней стеной комнатки, в которых официантки в перерыве между подачей блюд могли "обслуживать" клиентов, пришедших за другим, и чем быстрее, тем лучше. Девки наводнили кабаре, они теперь были не где-то спрятаны, а находились здесь, на виду, на расстоянии протянутой руки. Зачем мужчинам теперь идти в какие-то дома с дурной репутацией, где к тому же стало стыдно появляться? И разве не правду говорят, что теперь в этих домах уже не девушки, а одни только старухи, которые и забыли, как дело-то делается?
У каждой своя территория. Рабочий класс ходит в кабаре, в кафе, в танцевальные залы. Буржуазия — в рестораны, в антикварные магазины, в дома свиданий. Некоторые парижские рестораны с одиннадцати часов вечера становились местами проведения самых настоящих оргий, если верить Карлье. "Своего рода витриной для этих дам служил отдельный кабинет, обставленный как будуар добропорядочной хозяйки какого-нибудь заведения, где есть туалетный столик, вазы, где пахнет духами; там есть все, кроме духа самоуважения. Клиенты и проститутки так близко, что задевают друг друга локтями, потом смотрят друг на друга оценивающим взглядом, как на восточном базаре. Страсть богачей к изыскам уничтожила пренебрежение к этой ранее презираемой профессии, и те, кто получает от всех этих извращений удовольствие, имеют достаточно связей наверху, чтобы избежать не то что уголовной ответственности, но даже административных мер".
Ресторан становится и местом, где представители обоих полов ухаживают друг за другом, пытаясь друг друга "снять". Атлас как-то раз приводит Нану в кафе своих хозяев, на улице Мартир. В кафе три салона, во всех трех очень много женщин. "Там за столами сидело, наверное, около сотни клиенток, без всякого разбора, большинству было под сорок, многие были просто огромные, жирные, с отечными лицами, лоснящимися губами; посреди этого моря грудей и животов можно было заметить нескольких стройных симпатичных девушек с видом инженю, но уже с повадками опытных развратниц — эти только начинали свою карьеру, они делали свои первые шаги в танцевальных залах, а в это кафе их привела какая-то из клиенток на радость этим жирным бабам, которые, почуяв запах их молодости, толкались вокруг них, как дети вокруг клетки с медведем, угощали их".
