Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана - [88]

Показательна в этом смысле история Монбара губителя, в которой, правда, многое следует отнести на счет позднейших легенд. Еще в детстве Монбар, выходец из небогатой дворянской семьи из французского Лангедока, проникся ненавистью к испанцам за их бесчеловечное обращение с американскими индейцами, описанное в книгах Бартоломе де Лас Касаса.[80] Уже в 17 лет он добился, чтобы дядя-корсар взял его с собой в море; когда вблизи появился испанский корабль, юноша бросился на абордаж как одержимый, разя врагов направо и налево. Оказавшись на Тортуге, он отправился с отрядом буканьеров на Эспаньолу и, сражаясь с испанцами, освобождал индейцев, обращенных ими в рабство. Потом он стал капитаном, собрав команду из индейцев и беглых негров-рабов, преданных ему душой и телом. Он был необычным пиратом: захватив испанский корабль, весь груз он выбрасывал за борт, ничего не оставляя себе, а пленных подвергал жестоким пыткам, напоминавшим те, которые воины Кортеса применяли к индейцам.

Наиболее терпимо и дружелюбно к пиратам были настроены индейцы с мыса Грасиас-а-Диос на восточном побережье Гондураса и Москитового берега, а также ряд племен Коста-Рики, Дарьена и Новой Гранады. Некоторые флибустьеры, например голландец Блаувельт, подолгу жили среди индейцев. Испанцев, которые их истребляли, обирали и лицемерно пытались обратить в «истинную веру», индейцы считали своими злейшими врагами, и в этом их взгляды совпадали с воззрениями пиратов.[81]«На берегах Северного (Карибского. — Е. Г.) и Южного (Тихого океана.—Е.Г.) морей имеется бесчисленное множество воинственных индейцев… с которыми, по достоверным сведениям, англичане и французы водят дружбу», — писал испанский губернатор Коста-Рики X. Ф. Саэнс 25 декабря 1676 года.

«Вскоре мы достигли мыса Бокадель-Торо (в Панаме. — Е. Г.), где нам представился удобный случай нарезать тростника и запастись черепаховым мясом, — вспоминает Эксквемелин. — Мыс этот достигает в окружности десяти миль и со всех сторон окружен островками, так что защищен от всех ветров. В его окрестностях обитают различные племена индейцев, которых испанцы никак не могут подчинить себе и поэтому называют их индиос бравое.[82] На столь малой земле помещается столь много различных народностей, что друг друга они даже не понимают и постоянно воюют между собой. На восточном побережье этого мыса живут индейцы, которые раньше вели торговлю с пиратами; они поставляли всё, в чем те нуждались: маис, касаву и различные овощи, а также кур, свиней и прочих животных, встречающихся в этих местах. Пираты давали им за это старые железные вещи, кораллы и прочие предметы; эти люди использовали их как украшение. Если было нужно, пираты всегда могли найти среди них прибежище; однако впоследствии с этими индейцами произошла ссора и ни один из пиратов больше не появлялся в этих местах; а всё началось из-за того, что пираты как-то выкрали у них одну женщину и убили одного мужчину; с тех пор индейцы и не желают торговать с ними».

Встреча с немирными индейцами не сулила ничего хорошего. Справиться с ними было непросто: эти люди были чрезвычайно сильны (например, вчетвером несли каноэ, которое с трудом могли поднять 11 пиратов), знали местность, быстро и бесшумно передвигались по лесу, прекрасно маскировались, сидя на деревьях, и использовали смертоносное оружие — стрелы. «Представляли они собой толстые прутья, почти в палец толщиной и длиной около восьми футов; на одном конце сухожилиями был прикреплен крючок, также деревянный, и в него был вставлен кремень, на другом конце была закреплена деревяшка в форме трубочки, заполненная мелкими камешками, и они, когда стрела шла к цели, слегка гремели, — рассказывает Эксквемелин. — Часть стрел была из пальмового дерева, и цвет у них был красный, так что выглядели они знатно, и казалось, будто поверхность их тщательно отлакирована… Эти стрелы были изготовлены без каких бы, то ни было железных инструментов; сперва индейцы обжигали стрелу, а потом зачищали ее кремнем». Захваченных в плен белых ждала незавидная судьба: в мемуарах того же Эксквемелина содержится описание жестоких пыток, которым подвергали пленников индейцы; туземцам приписывали и склонность к каннибализму (хотя нынешние потомки индейцев-карибов с возмущением это отрицают). Так, считается, что знаменитый Франсуа Олоне был съеден пленившими его индейцами Дарьенского залива, которые порубили его на куски и изжарили.

К счастью для пиратов, индейцы мыса Грасиас-а-Диос были более покладистыми. «Пираты настолько дружны с тамошними индейцами, что могут жить среди них, совершенно ни о чем не заботясь, и часто они живут, палец о палец не ударяя; ведь индейцы дают пиратам всё, в чем они нуждаются, в обмен на старые ножи, топоры и разные иные инструменты. Когда пират пристает к берегу, за старый нож или топор он покупает себе женщину, и та остается у него до тех пор, пока он здесь живет; бывает, что года через три или четыре пират возвращается, и эта женщина снова приходит к нему. Тот, кто завел себе женщину-индианку, уже не должен ни о чем заботиться, потому что, по обычаю индейских женщин, она приносит ему всё необходимое. Итак, мужчины там почти ничего не делают, лишь иногда только ходят на охоту или на рыбную ловлю, а белые вообще не работают — они всё заставляют делать индейцев. Индейцы довольно часто ходят с пиратами в море и остаются с ними года на три или четыре, не поминая о своем доме, так что среди них есть много таких, кто хорошо говорит по-французски и по-английски. Среди пиратов тоже немало людей, которые бойко говорят на индейском языке. Эти индейцы очень выгодны пиратам: почти все они отличные гарпунеры, рыболовы и ловцы черепах и манатинов, так что один индеец может обеспечить едой целую команду в сто человек, стоит ему только попасть на место, где можно чем-то поживиться. Когда мы сошли на берег, индейцы вышли навстречу с различными плодами. Они выискивали среди нас своих знакомых, и таких оказалось двое; они хорошо понимали их язык и прожили в этих местах довольно долгое время. Мы остались у этих индейцев на отдых…»