Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана - [83]

Во-вторых, острова должны были быть пригодны для проживания. Снабжение провизией и боеприпасами проблемы не составляло: пираты свозили на базу свою добычу, реализуя ее затем французским и голландским торговцам. На Тортуге вполне можно было прокормиться: там росли маниок, батат, арбузы, дыни, ананасы, бананы (их называли «длинными фигами»), различные пальмы, «из мякоти которых можно приготавливать вино, а листьями покрывать дома». «Фасолью, картофелем и маниоком главным образом и питаются плантаторы на новых землях. Фасоль варят с мясом и готовят из нее суп, добавляя яйца. Картофель едят на завтрак, варят его в небольшом количестве воды, плотно закрывая сосуд тряпкой. Через полчаса он поспевает и по вкусу напоминает каштаны, но едят его с хлебом, приправляя соусом из лимонного сока, свиного сала и испанского перца. <…> Встречаются здесь алоэ и другие лекарственные растения, а также деревья различных пород, пригодные для постройки кораблей и домов», — сообщает Эксквемелин. Кроме того, «на острове много диких свиней, но охота с собаками на них запрещена, ибо остров мал, а свиней надо беречь на случай, если нападут враги и жителям придется укрываться в лесах». Как мы уже знаем, в пресной воде на Тортуге тоже недостатка не было. А вот животный мир Ямайки был относительно беден: в пищу могли пойти разве что кролики, черепахи и игуаны, зато окрестные воды кишели рыбой. Рыбное меню ожидало и тех обитателей Багамских островов, которым не удавалось запастись впрок битой птицей, когда там зимовали перелетные утки и гуси: возле рифов в изобилии водились барракуды, макрель и другие виды рыб, морские черепахи и моллюски. Хуже было с водой: на архипелаге нет рек (правда, много карстовых озер), и источников пресной воды крайне мало. Рек нет и на окруженных рифами Каймановых островах, к тому же внутренняя их часть занята болотами, окруженными мангровыми зарослями. Зато и здесь было полно рыбы, моллюсков, черепах и игуан — излюбленного лакомства пиратов.

Колумб, открывший в 1503 году острова Кайман-Брак и Малый Кайман, назвал их Лас-Тортугас — Черепашьими. С 1523 года Каймановы острова наносили на карты под названием «Лагартос», что означает «аллигаторы»,[74]«большие ящеры», а свое нынешнее название они получили в 1530 году. Здесь произошло небольшое недоразумение: европейцы приняли за кайманов крупных игуан. Аллигаторов, кстати, тоже ели;[75] оказалось, что и крокодильи яйца на вкус вполне приемлемы. Черепах за два века истребили практически полностью.

Морская черепаха — это просто подарок: если ее перевернуть на спину, она так и будет лежать там, где ее оставили, пока за ней не вернешься, восторгался Эксквемелин. Ее можно захватить с собой на корабль и держать в трюме живьем, пока не придет пора отправляться в котел. А сухопутные черепахи, по его же словам, «царственно вкусны». Кроме того, флибустьеры верили в целебность черепашьего мяса. Игуана же, по свидетельству отца Лаба, напоминает по вкусу цыпленка, и если бы святой отец не видел собственными глазами, из кого было приготовлено фрикасе, то принял бы это «белое, нежное, вкусное мясо» за курятину. А поскольку богословы относят ящериц к земноводным, их мясо считается постным, и священник, пировавший с флибустьерами, не рисковал оскоромиться. Пришелся ему по вкусу и раковый суп, который готовили на Антильских островах следующим образом: «<Раков> варят целиком с перцем, солью, с пучком петрушки и ароматными травами. Котел снимают с огня, когда раки сварились более чем наполовину. Едят хвосты с. белым соусом; всё остальное перетирают в ступке до состояния теста, добавляют сливочное масло и кладут в отвар, чтобы приготовить суп». На Тортуге в изобилии водились морские и речные крабы огромных размеров, обладающие приятным вкусом. Однако Эксквемелин, например, считал, что «для здоровья крабы вредны, ибо если потреблять их часто в пищу то начинаются такие головокружения, что всё идет кругом и порой люди на короткое время почти слепнут». Всё хорошо вовремя и в меру: «В определенное время года на остров прилетает много голубей, и жители могут прокормиться ими, не ведая нужды в другом мясе. Но проходит время, и голуби становятся несъедобными, потому что они клюют очень горькие семена, худеют, и мясо их становится горьким». Впрочем, птиц ели практически любых, от индюков до фламинго и даже ворон.

Вблизи берегов Панамы и Гондураса пираты охотились на ламантинов — крупных морских животных, обладающих, на свою беду, вкусным мясом. «Слух у этих зверей довольно острый, и если издашь хоть малейший шум, поймать их почти невозможно, — сообщает Эксквемелин. — Поэтому, когда их ловят, вместо весел используют маленькие лопатки, которые называют пагайос, а испанцы — канелетас. Гребя ими, можно подбираться к этим животным так тихо, что они не замечают опасности. Ловцы не должны переговариваться между собой, они только смотрят, куда показывает гарпунер, стоящий в лодке. Этих манатинов (ламантинов. — Е. Г.) ловят точно так же, как черепах; но гарпуны, которыми бьют черепах, четырехугольные в поперечнике и без крюков, а на этих гарпунах крюки, да и сами они длиннее обычных. У манатинов глаза небольшие, и видят они довольно плохо, в отличие от черепах, у которых зрение необычайно остро, а слух никудышный». В лесах пираты охотились на обезьян, чье мясо, употребляемое в вареном и жареном виде, казалось им «даже лучше фазаньего».