Повседневная жизнь на острове Святой Елены при Наполеоне - [76]
Имена некоторых из этих поселенцев связаны с пребыванием на острове Наполеона: прежде всего Доветона, которого французы дважды посещали в Маунт Плезант в 1816 и 1820 годах. Старик, произведенный королем в 1817 году в рыцари и ставший сэром Уильямом, покинул свой официальный пост в силу почтенного возраста — ему было около семидесяти — и удалился в свое владение Санди-Бэй. Компания выплачивает ему ежегодную пенсию в 800 фунтов, и он очень гордится своим положением местного патриарха. Однако он ничем не напоминает живописных помещиков аристократов из английских романов. Долгое пребывание на отрезанном от мира острове сделало сэра Уильяма очень наивным. Чтобы быть посвященным в рыцари, ему пришлось отправиться в Лондон, и злые языки немало потешались над его злоключениями в столице. Говорили, что в своем простодушии деревенского жителя он был так поражен сутолокой на улицах, что принял ее за какое-то праздничное шествие. Его впечатления от встречи с Наполеоном были такого же свойства. Это было октябрьским утром 1820 года. Император вышел из Лонгвуда через ворота, где часовые отдали ему честь, и направился к Санди-Бэй, который был выбран для пикника. Дорога, постоянно петляя, идет вдоль склона горы к сказочно прекрасной Fairy Land, стране фей, где властвуют Доветоны. Гигантские папоротники покрывают склоны хребта, где возвышается пик Дианы, а дорогу, окаймленную капустными деревьями, оживляют красные цветы канны и желтые — имбиря. В Рок Роз Коттедж, где жил полковник Виниярд и куда красавец Джентилини приводил своих возлюбленных, перед глазами путника на фоне безбрежного океана внезапно появляются колеблемые ветром цветущие магнолии. Подъехав к воротам, Монтолон отправился уведомить старого господина об августейшем визите и попросить разрешения проехать через его земли. В своем отчете Хадсону Лоу владелец Маунт Плезант добавляет: «В подзорную трубу я увидел, что речь идет о государственных пленниках из Лонгвуда. Я вернулся в дом и пошел к моей дочери, миссис Грентри, которая занималась своим младшим сыном, чтобы уведомить ее о визите Бонапарта». Монтолону он сказал, что его владение открыто для всадников. Гости, за которыми на некотором расстоянии следовали Бертран и четверо слуг, спешились перед домом. Наполеон вошел, сел на софу, усадил миссис Грентри справа от себя, сказал, что у ее детей замечательно здоровый вид, и пошутил по поводу неумеренности в питье ее мужа. Последнее очень рассердило даму, которая заявила, что уже год, как не видела своего мужа пьяным. Сельский обед состоялся на лужайке под большими дубами, где перед гостями открывалась сверкающая всеми красками панорама: слева — зеленая гряда утесов, в центре — огромный красноватый кратер Санди-Бэй с дымящимися жерлами вулканов, справа — бескрайняя гладь океана, и повсюду — бесконечное разноцветье сотен тропических растений: гибискусов, камелий, амариллисов, лунных лилий, бугенвилей, диких фуксий и дурмана. Слуги Императора подали шампанское, а сэр Уильям угостил гостей отвратительным самодельным пойлом, чем-то вроде сивухи, приготовленной из перебродивших в спирту фруктов. Меню французов островитяне нашли обильным, но вовсе не в британском вкусе: паштет, рагу, холодное мясо, ветчина, салат и фрукты. Что же касается Наполеона, то он показался бравому командующему милицией на Святой Елене (простодушный старик сохранил свое высокое звание) «таким же жирным и круглым, как китайская свинья». Ах, как эти слова порадовали бы сэра Хадсона Лоу! Старик даже не понял, что этот визит вырвал его из той безвестности, в которой он прозябал, вписав его имя в местную историю.
Если бы Наполеон не был уже так близок к концу своей жизни и не так плохо себя чувствовал, — вернувшись в Лонгвуд, он принужден был сразу же лечь в постель, — он оценил бы эту колониальную атмосферу, вошедшую в моду со времен «Поля и Виргинии», простодушие старика, здоровую красоту детей и безмятежный пейзаж Увы! Попрощавшись с хозяевами, на один день оказавшими ему гостеприимство, он с трудом сел на лошадь. Добравшись до Хате Гейт, он спешился, бросился в ожидавшую его коляску и, закрыв глаза, позволил довезти себя до крыльца своего дома.
Другая дочь Доветона замужем за майором Ходсоном, который совмещает должности гарнизонного офицера и заместителя прокурора; он живет в Мальдивии в восхитительном доме в глубине Джеймстаунской долины, у подножия коттеджа Бриаров; тенистый и прохладный сад, где анакарды и другие редкие деревья, европейские и тропические цветы и журчащий ручей создают неповторимую атмосферу. Однажды ноябрьским вечером 1815 года, в то время как офицеры готовятся к балу у адмирала, Наполеон выходит из коттеджа в сопровождении Лас Каза, чтобы идти на прогулку, и, увидев этот прелестный утопающий в зелени дом и ухоженный цветущий сад, сбегает по ведущей к нему крутой тропинке; это довольно утомительно, Лас Каз с трудом поспевает за ним, и к крыльцу дома они подходят совсем запыхавшись. Майор и его жена любезно принимают их, приглашают в гостиную, а потом в парк, освещенный косыми лучами заходящего солнца. День в тропиках всегда внезапно сменяется ночью, а потому вернуться назад по тропинке невозможно, и путники возвращаются домой на лошадях Ходсонов. Императору с первого взгляда понравился хозяин дома, гигант шести футов роста, с открытым и приветливым лицом, и он мысленно назвал его Геркулесам. Возможно, из дымки воспоминаний перед ним внезапно возникли лица, фигуры, торопливая почтительность тех молодых офицеров, которые в европейских дворцах и на биваках суетились вокруг него, всех этих адъютантов, ординарцев, камергеров и курьеров. В благодарность Ходсоны удостоились беспримерной чести стать единственными среди обитателей острова допущенными к столу Императора. Балькомбов, конечно, тоже иногда приглашают на эти обеды, но они не идут ни в какое сравнение с простодушными yamstocks
