Повседневная жизнь на острове Святой Елены при Наполеоне - [101]

Наполеон завтракал за круглым столом, совершал свой туалет перед окном, в халате принимал врача и обергофмаршала, а в дождливые дни читал, лежа на софе. 30 апреля 1816 года именно в этой комнате принял он губернатора Лоу и резко сказал ему:

— Нужно мужество, чтобы приказать убить человека, но заставлять его изнемогать здесь в заточении — это подлость.

Ванная комната

Большая медная ванна, обшитая дубом, была увезена в 1840 году во Францию организаторами возвращения праха Императора. Приобретенная Обществом друзей Святой Елены, она была возвращена на прежнее место. Это была примитивная система, состоявшая из дровяной топки, нагревавшей медный змеевик, откуда вытекала вода, которую приносили в ведрах китайцы.

Наполеон проводил в ванне долгие часы, читая, делая записи, обедая, беседуя со своими офицерами, со своим врачом и со своим камердинером; его долгое отсутствие тревожило надзирающего офицера, который однажды не постеснялся забраться повыше, чтобы увидеть Императора, бледного и больного, сидящего по горло в воде.

Комната камердинера

В этой комнате, примыкавшей к ванной, стояла софа, на которой дежурный камердинер проводил ночь, готовый в любую минуту прибежать на звонок Императора.

Другие комнаты

Комната, обозначенная на плане № 8, в 1821 году была кладовой.

Комната № 9 сначала была буфетной у Монтолонов, а затем спальней капитана Пионтковского.

Комнату под № 10 сначала занимали Монтолоны, а в июле 1816 года ее решили использовать для библиотеки. Но юго-восточные ветры и дожди делали ее самой неуютной, сырой и промозглой комнатой в доме.

В 1821 году там было три шкафа из красного дерева, защищавшие книги от крыс, несколько книжных полок и стол. Библиотека состояла из 588 томов с императорским гербом, привезенных из Франции, и книг, присланных друзьями в 1815—1821 годах, — всего 3 тысячи томов. На всех книгах стояла печать и надпись, сделанная рукой Али: Император Наполеон.

Крохотная комната под № 11 в 1821 году была буфетной.

Сады

«Нас окружало некое подобие сада, — пишет Лас Каз, — но недостаток влаги, особенности климата и то, что мы не могли должным образом за ним ухаживать, делало его садом лишь по названию».

Когда французы прибыли в Лонгвуд, там был лишь маленький садик под окнами спальни и кабинета Императора, который жена губернатора приказала разбить таким образом, чтобы дом защищал цветы от жгучего ветра; в других местах даже и трава почти не росла, а стволы деревьев клонились и изгибались под порывами ветра. Усилия китайских садовников немного скрасили это безрадостное место: садик, который в Лонгвуде стали именовать «садом Маршана», был засеян травой и украшен декоративными растениями и клумбами; затем с восточной стороны, перед входом в библиотеку, появилась рощица апельсиновых и лимонных деревьев, которая стала называться «садом Али». Огород разместился на участке перед домом, но, как и следовало ожидать, на этой бесплодной скале урожай губили ветры, жара, недостаток воды и бесчисленные насекомые.

Только в 1819 году Наполеон, которому доктор Антоммарки настоятельно рекомендовал физические упражнения, решил обустроить свои сады, и работы были закончены в мае 1820 года. Генералы и слуги, превратившиеся в садовников и землекопов, копали, окучивали и поливали под руководством Императора, облаченного, чтобы защитить себя от палящего солнца, в забавный костюм плантатора и широкополую шляпу.

Восточная стена позволяла защитить от ветра довольно большое пространство, которое стало называться по имени швейцарского стрелка «сад Новерра». В бассейне в форме полумесяца собиралась стекавшая с пика Дианы вода, которая затем по канавке текла в расположенные ниже круглые резервуары. На поросшем травой холме китайцы построили квадратную беседку, откуда можно было смотреть на море и следить за движением идущих из Кейптауна судов.

Западная стена защищала разбитый на французский манер сад, где старая ванна заменяла бассейн. Это был, конечно, не Сен-Клу с его великолепными каскадами, но этот убогий парк занимал важное место в жизни изгнанников: там прогуливались вечерами, там иногда обедали в обвитой зеленью беседке, там принимали посетителей. 18 августа 1816 года Наполеон беседовал там в последний раз с Хадсоном Лоу: разговор шел в столь резких тонах, что они с тех пор никогда больше не встречались лицом к лицу, и губернатор-тюремщик отныне мог лишь издали видеть силуэт того, кого считал своим пленником.

От той поры сохранились бассейн, два согнутых ветром дерева в западном саду, вечнозеленый дуб перед беседкой и, тут и там, желтые иммортели, потомки тех, что некогда посадил Император.

Знаменитый изгнанник был так горд скромными результатами, достигнутыми ценой огромных усилий, что однажды сказал генералу Бертрану:

— Когда меня здесь больше не будет, английские путешественники станут рисовать этот сад, разбитый Наполеоном. Нет никого, кто не хотел бы посетить его.

Он не ошибался, ибо множество британцев побывало здесь, от самих государей, Эдуарда VIII, Георга VI и Елизаветы II, до членов их семей и простых путешественников, которые ходили там же, где он, удивляясь тому, что на унылом Лонгвудском плато можно увидеть этот восхитительный цветущий сад.