Повседневная жизнь московских государей в XVII веке - [11]

К XVII столетию государев чин составляет стержень повседневной жизни царского двора. Были отработаны и выверены все его составляющие, начиная с пробуждения поутру и заканчивая отходом ко сну. И царь, и его слуги прекрасно знали, что, когда и как надо делать, что говорить, как себя вести. Традиционные обрядовые действия оформлялись в очередной образец, который в дальнейшем копировался. Весь царский двор должен был соблюдать все установленные традиции, причем не только в общественной, но и в частной жизни. А составленный в XVI столетии свадебный чин вообще касался абсолютно всех слоев населения, содержал последовательное изложение слов и действий всех участников обряда независимо от их происхождения и места на социальной лестнице. Его текст часто присоединяли к «Домострою», отразившему весь уклад русской жизни.

Государев чин имел скрупулезно разработанное внешнее обрамление в виде церемониалов, особых знаков отличия и регалий, убранства интерьеров, должных отражать особое положение царя в обществе. С ним же были связаны поведенческие стереотипы: подступать к царю, стоять перед ним, говорить с ним, целовать его руку следовало «чинно».

Наполнение всей этой атрибутикой и в целом значимость государева чина зависели в определенной степени от личности монарха, от того, какое содержание сам он вкладывал в это понятие. Но главную роль всё же играла традиция, неотменно соблюдавшаяся придворными. От личного отношения монарха к древнерусским традициям зависело и толкование государевой чести.

Государева честь

Еще одной опорой придворной жизни, помимо чина, была честь. Средневековая иерархия чести, начинаясь с Бога, переходила далее на его наместника на земле — царя. Пирамида, на вершине которой стоял самодержец, состояла из множества ступеней, занимаемых придворными, обладавшими, по выражению «Домостроя», «должной» честью, мера которой была, по-видимому, хорошо известна всем людям того времени. Честь оценивалась через «бесчестье», выражавшееся чаще всего в словесных оскорблениях, «непригожих словах», «лае и брани» («дурак, «вор», «из-под печки тебя вытащили» и т. п.). В Судебнике 1550 года, а затем и в Соборном уложении 1649 года понятие чести царя, священнослужителей, знати и простых людей было кодифицировано. Оно всё более «огосударствляло» (термин Д. С. Лихачева) человека, лишая его индивидуальной значимости и ценности, приравнивая личное достоинство к социальному статусу.

Честь воздавалась по чину, а тот, в свою очередь, давался по «породе» (происхождению) и заслугам предков. Местничество пронизывало насквозь придворную жизнь. Борьба княжеских и боярских родов за место возле трона, соблюдение своей родовой чести и нарушение чужой — при назначении на высшие военные и административные должности, рассадке на царских пирах и т. д. — отнимала у ее участников массу времени и сил, уходивших на бесконечные судебные иски и тяжбы по обвинению в бесчестье, не говоря уже о том, что мешала нормальной работе государства. Мы увидим в дальнейшем, к чему приводили местнические споры. Не останавливаясь подробно на феномене местничества, отметим только, что оно вошло в плоть и кровь российской аристократии и даже после отмены в 1682 году не исчезло совсем, а еще долго продолжало подспудно существовать и регулировать взаимоотношения при царском дворе.

Охрана чести государя считалась одной из важнейших задач служилых людей по прибору, начиная с самых верхов и кончая низами. Формирование штата придворных, обслуживавших государев чин и оберегавших честь государя, прослеживается издревле. Вначале это были люди, состоявшие в войске феодала. Так, в Новгородской первой летописи под 13Ю годом говорится: «Иде князь Ярослав Пльскову на Петров день… сам седее в Пльскове, а двор свои послав с плековици воевать». Понятие «двор» в значении «свита государя» оформилось, скорее всего, значительно позднее, в переходный период от Средневековья к Новому времени, когда формировалась придворная культура нового типа. По современным подсчетам, в XVI столетии царский двор составлял около тысячи человек, а к концу XVII века увеличился до семи тысяч. Тогда их могли именовать еще «дворскими людьми» (в «Гражданстве обычаев детских» Епифания Славинецкого они называются «буими и прохладными», то есть разгульными и бездельными, и противопоставляются людям, занимающимся тем, что «прилично суть естеству, разуму»). К началу XVIII века и существительное, и прилагательное «придворный» уже окончательно связываются с царским дворцом.

«Вотчинный» характер средневекового русского государства выражался в том, что оно считалось собственностью правителя, его наследственным владением, вследствие чего отсутствовало разделение на придворную, военную и гражданскую сферы служения ему. В названиях должностей традиционно использовалась вотчинная терминология: конюший, ключник, постельничий, стольник, спальник и т. п. Лица, дневавшие и ночевавшие в царских комнатах и обслуживавшие любые нужды монарха, вплоть до выноса ночного горшка, оказывались самыми приближенными и доверенными лицами. Особенно возвысились они в правление Алексея Михайловича и Федора Алексеевича. Четыре поколения князей Одоевских были царскими спальниками и стольниками при дворе наследника престола, за что и попали в состав Боярской думы. Служба в «комнатах» царя привела Бориса Михайловича Хитрово в самый ближний круг «думцев» Алексея Михайловича — у него даже была кличка «шепчущий любимец». Одним из самых удачливых придворных прослыл Иван Михайлович Языков, характеризовавшийся современниками как «глубокой дворских обхождений проникатель».